Слабое место жесткого диска (сборник)

– Даша, как дела на личном фронте? Линочка, здравствуй, – с ехидцей в голосе произнесла Крикунова, обращаясь к двум верстальщицам.

Ее тон резко контрастировал с тем, которым она говорила сегодня утром, когда мы встретились у больницы. Похоже, нескольких часов ей хватило для того, чтобы возвратить себе обычное жизнерадостное настроение.

– Здравствуйте, – сухо отозвалась Корнеева, посчитав, видимо, информировать Ларису о состоянии ее личных дел делом ненужным и унижающим ее достоинство.

Кобелева никак не отреагировала на приветствие, все теми же меланхоличными движениями продолжая двигать компьютерную мышь.

– Де-вуш-ки! – акцентированно обратилась к ним Крикунова. – Мне от вас срочно нужен дистрибутив Пейджмейкера. У нас он нечаянно «слетел».

– В ящике возьмите сидюк, – не поворачивая головы, равнодушно сказала Корнеева.

– Спа-си-бо, Дашенька, я чувствую, что на личном фронте у тебя без изменений, – со своим обычным кокетством произнесла Лариса и полезла в ящик шкафа.

Она уже было открыла ящик, как заметила меня. Ее взгляд вдруг погрустнел, и она сочувственно мне кивнула, как бы напоминая о том, что нам пришлось пережить вместе волей случая вчера вечером и сегодня утром. Мое появление в стенах Тарасовского информационного центра было воспринято ею как должное. Чего нельзя было сказать обо мне, так как я уже начал думать, что эта женщина ходит за мной как рок.

В этот момент дверь открылась, и в комнату вошел человек, взглянув на которого, я понял, откуда я знаю Лину Кобелеву. Это был некто Дима Шалин, тот самый человек, который приходил с ней на панихиду Аркадия Нижегородцева. Неожиданно к нему обернулась Крикунова и одарила его лучезарной улыбкой:

– Димуля, привет.

Шалин ответствовал ей широкой улыбкой.

– Какими судьбами?

– Да вот, зашла за дистрибутивом Пейджмейкера.

– Позвонила бы мне, я по старой памяти тебе и установил бы… – сказал Шалин.

Лариса сделала ему глазки, и Шалин впился в нее неподвижным и, как мне показалось, похотливым взглядом.

Краем глаза я неожиданно отметил, что движения мыши под рукой Лины Кобелевой стали более нервными и напряженными. Она обернулась и обратилась к Шалину:

– Дима, у меня для тебя приятные новости.

Шалин удивленно поднял брови и вопросительно посмотрел на Кобелеву.

Тут в комнату буквально влетел Нырялов и, заикаясь, сказал:

– Гермоген умер. Сердечный приступ. В реанимации Первой Советской.

– Когда? – вырвалось у меня.

– Буквально час назад. Мне только что позвонил знакомый из епархии.

Из соседней комнаты донесся голос Малявского, прозвучавший словно приговор суда:

– Гермогена – в топ-ньюс, Зубова – в основной блок…

Тем временем Нырялов, находившийся в состоянии крайнего возбуждения, подошел ко мне и сказал:

– Валерий Борисович, нам надо поговорить.

Я поднялся, и мы с ним прошли в курилку через комнату, в которой Марина строчила на клавиатуре компьютера сообщение о смерти архиепископа.

– Вы должны найти истину, Валерий Борисович, – категорично заявил Нырялов, когда мы закурили. – Все это уже слишком серьезно.

Я, к тому времени совершенно ошеломленный валом произошедших событий, оказался в состоянии лишь утвердительно кивнуть головой. Поскольку в моей голове все смешалось, мне оставалось только ждать того момента, когда я все изложу Приятелю и отдам дело в его железные руки.

– Мне надо подумать. Информации у меня пока достаточно, – сказал я, гася сигарету и застегивая плащ. – Я поеду домой.

Дома меня ждал неприятный сюрприз. Я соврал Нырялову – я и не собирался думать насчет дальнейшего направления своих действий. Откровенно говоря, дело, в которое меня угораздило вляпаться, мне все меньше и меньше нравилось. И все потому, что я абсолютно не понимал, что на самом деле происходит. С одной стороны – череда таинственных смертей, гробы во сне и наяву, с другой стороны – весна, гормональные бури и страстное желание, которое пробудила во мне Лариса.

Не будучи в состоянии разложить все по полочкам, отделить зерна от плевел, я как всегда рассчитывал на Приятеля. Но он-то и явился автором неприятного сюрприза.

Я активизировал монитор и написал в командной строке: ХОЧУ ПОДБРОСИТЬ ТЕБЕ ИНФОРМАЦИЮ, ожидая увидеть в ответ привычное – ЗВУКОВОЙ АНАЛИЗАТОР ЗАГРУЖЕН РЕЗИДЕНТНО. ГОВОРИТЕ. Однако, к моему удивлению, этого не произошло. Приятель просто выдал мне свои прежние рекомендации без каких-либо комментариев. Причем предложение ПОДАРИТЬ ДВА КИЛОГРАММА МАНДАРИНОВ СЫНУ ЛАРИСЫ КРИКУНОВОЙ вызвало во мне особое раздражение.

Поразмыслив секунду-другую, я как на спусковой крючок нажал последовательно клавиши ctrl, alt и del. «Время прочищать мозги», – констатировал я. Приятель выполнил операцию перезагрузки как обычно и снова обдал меня стандартным маздаевским сигналом загрузки.

Запустив программу, я снова выступил с предложением к господину Атлону подбросить информацию. Однако оно и во втором чтении было забаллотировано – Приятель тупо настаивал на выполнении своих прежних рекомендаций.