Слабости нет!

Появилась новая вкладка – «Модернизация». И «для активации процесса необходим мутаген II: 1 000 000; состояние покоя 12 часов (время снижается вдвое, если вы находитесь в собственном жилом модуле).

Справка: Модернизация вашего организма происходит автоматически при переходе со второго на третий уровень, вторая осуществляется при росте с восьмого на девятый, в данном случае процесс не требует дополнительных ресурсов, а также затрат времени. Повышайте левел, растите гармонично».

Как я уже убедился, Система ничего не делала просто так, и чаще всего такого рода явные подсказки в дальнейшем могли вызывать самые непредсказуемые последствия. Например? Да простой – с хантерством и убийством разумных. Поэтому как-нибудь и без таких «тонких» намеков разберусь. Подлянкой несло от этого выверта за версту.

Поднял все в кап, спасибо Гладу, в результате получилось следующее.

Базовые характеристики:

Сила 12

Ловкость 12

Скорость 10

Выносливость 12

Интеллект 17

Восприятие 10

Интуиция 10

Научные изыскания 10

Ментальная стойкость 7

Чувство реальности 7

Совершенствование 3

Несмотря на подросший на два пункта интеллект, повысить уровень устройств не получилось.

Сколько сейчас времени? Час ровно. Через три встреча с Хикари и Сакурой, а там телепортация в Токио-3.

Ранним утром просто свалился на кровать, активировал подъем совершенствования и отрубился. Не было ни сил, ни желания разбираться с трофеями, их и с трупа Алексеева снял неплохо.

…Когда я открыл дверь в камеру, то едва не сбило с ног мощным амбре. Густая смесь застарелого пота, экскрементов, мочи и крови заставила активировать шлем. Нюхать все это?… Увольте. Однако ни Любимов, что неудивительно, ни Добрынин (а вот здесь вопрос вопросов) не поморщились.

Пленники умудрись освободиться от пут. Первым умер подчиненный Алексеева, а затем он сам себе перерезал горло. Хотя тут про стальную волю и сильный дух речи, скорее всего, не шло. Загнанная в угол крыса тоже чудеса творила. Вот и тут сообразил, что близок конец веревочки, которая хорошо так вилась, и досвидос!

– Ну кто же так делает? – даже головой покачал Любимов и языком поцокал. – Вроде мужик ты грамотный, и так на ровном месте обоср…

И недоговорил.

Хотел ответить «Заткнись», но сдержался. Тоже мне, умник. Еще за Синицу посчитаемся. Если такой прошаренный, отчего сам это все не сделал? А раз переложил на чужие плечи, не каркай теперь.

Любимов же сразу начал говорить спокойно, даже назидательно, как школьный учитель:

– В следующий раз раздельно подопечных держи. А так, скорее всего, один помог другому освободиться, какой-нибудь навык типа «когтей», а может, и «гайвер» был. Сейчас точно не скажешь. В одиночку из твоих пут не вырвешься, а вот когда двое, тут уже самые разные варианты могут быть. В той бы жизни, – кивнул он куда-то назад, что обозначало мир до Вторжения, – им бы за глаза хватило, здесь же, кроме увеличенной силы, выносливости… ловкости наконец, есть куча умений. Например, тот же ядовитый плевок. Кислота во рту образуется, носителю не наносит урона. Тут же что-то вроде «лезвий» использовали, – вынес вердикт Любимов, изучив концы сверхпрочного шнура.

Помолчал, подумал и добавил:

– Наручниками на такой случай обзаведись… Научный отдел специально для нас разработал. Тебе, уверен, Сан Саныч не откажет.

Главный молча присел на корточки рядом с телом Алексеева, приподнял правую руку и попытался снять обручальное кольцо, но не получилось. Тогда он прямым обоюдоострым кинжалом отсек палец, не обращая внимания на кровь, содрал символ брачных уз. Подбросил его в воздух, пахнуло озоном, а затем последовала ослепительная вспышка. От золотого изделия не осталось не только расплавленной лужи, но и пепла. Лицо Добрынина сейчас было перекошено от ярости, видно, что мужик находился на последней грани, а дальше безумие. Затем он постоял, глубоко дыша и тиская рукоять оружия. Закрыл глаза на несколько секунд.

Потом как-то сник, но тут же вновь расправил плечи, улыбнулся вполне себе обычно. Да… Смог с собой справиться. Уважаю. Хотя не удивился бы и даже не осуждал, начни он мертвые тела кромсать. Ненависть требовала выхода, и пусть лучше так.

Добрынин поднял глаза и обратился ко мне:

– Сергей, разговор есть.

А затем многозначительно посмотрел на Любимова, тот вышел, прикрыл за собой дверь.

Главный дождался, когда останемся одни, потом продолжил: