Слабые мира сего

— Да упокоит ее Анубис. Давно?

— Три дня как, — всхлипнула Кеби. — И еще нас ограбили, пока мы были на похоронах.

— А родительские украшения?

— Все забрали. Пока жива была бабушка…

— Да. Пока старушка была жива, ее боялась вся округа, — усмехнулся Барака. — Так, а сюда ты как попала?

— Я была в школе Осириса, и мне сказали, что Озас тут, в школе Анубиса. Я отправилась на его поиски.

— Ну да, понятно. И что мне с тобой делать?

Продолжая всхлипывать, Кеби пожала плечами:

— Не знаю.

— Ладно, пойдешь со мной. Устрою тебя в храм Исиды.

— Да, там бабушка училась. А меня возьмут?

— Еще как возьмут! У твоего брата там высокие покровители, — ухмыльнулся Барака.

Подхватив пожитки Кеби, молодой человек водрузил их на ишака и в очередной раз пнул его:

— Пошли, Судьба.

— Чего? — удивленно подняла бровки Кеби.

— Это ишака так зовут.

Девушка на секунду замерла, а потом расхохоталась так, что чуть не упала.

— Судьба?! Я всегда подозревала, что такого прохиндея, как ты, ждет именно такая Судьба. И бабушка то же самое говорила!

— Послушай, женщина! Я сейчас как врежу кому-то и оставлю в этой деревне.

— Не оставишь, — улыбнулась Кеби. — Во-первых, ты друг Озаса, во-вторых, хотя и балбес, но добрый парень. А в-третьих, я тебе нравлюсь.

— Чего? Ты мне?!

Барака остановился и набрал в легкие воздуху, чтобы ответить Кеби, но в этот момент ишак испуганно заревел и рванул в сторону дороги.

— Стоять! Вот скотина, и откуда у него такая прыть. Стоять, урод!

Барака и Кеби бросились за неожиданно проявившим удивительную резвость ишаком. В следующее мгновение за их спинами послышался треск. Барака обернулся и отпрыгнул в сторону. Старое дерево, под которым был привязан ишак, треснуло и с грохотом рухнуло ровно туда, где они только что стояли.

— Вот тебе и Судьба, — выдохнул Барака.

— Ой!

— Ага, ой. Ладно, идем за ишаком. Видимо, в этой деревне не судьба переночевать.

— А у тебя нет какой-нибудь еды?

— Есть, она от нас сейчас на ишаке убегает. Стоять, скотина!

— Не ругайся, если бы не он, мы бы сейчас под тем деревом лежали.

— И то верно. Давай прибавим ходу. Там еще папирусы от одного Владыки к другому.

— Да ладно, — расхохоталась Кеби. — Хочешь сказать, Владыки доверяют тебе свою почту?

Барака криво усмехнулся и, догнав наконец уставшего от бега ишака, сунул руку в одну из котомок, висевших на нем. К удивлению девушки, в котомке действительно оказались папирусы с печатью школ Анубиса и Осириса. Кеби с уважением посмотрела на своего спутника и поправила складки платья. Барака нарочито спокойно убрал свитки обратно и аккуратно завязал узел.

— А ты как думала? Твой брат — первый послушник, который стал помощником Владыки на Великом совете, а я доставляю секретную корреспонденцию.

— Правда?

— Да, только никому. Мне, собственно, ишака дали специально, чтобы я не привлекал внимания.

Девушка еще раз взглянула на молодого человека, пытаясь понять, шутит он или нет. Однако по непроницаемому лицу Бараки определить это оказалось невозможно. Поняв, что лезть с расспросами после насмешек бесполезно, Кеби вздохнула и покорно пошла за Баракой. Когда солнце уже стало клониться к закату, молодые люди достигли постоялого двора и постучали в ворота. Недовольный хозяин, увидев послушника с девушкой, что-то буркнул про кучку нищих, которые только и снуют без дела, открыл дверь и спросил, чего им надо. Барака поднял бровь, подкинул вверх золотую монету, рявкнул на хозяина и высказался в том смысле, что если тот через минуту не предоставит им две лучшие комнаты и хороший ужин, то проклянет день, когда их встретил. Ошалевший от такого напора, владелец харчевни начал было что-то бормотать про занятые номера, но Барака подкинул еще одну монету, и толстяк с радостной улыбкой кинулся за вещами и ишаком дорогих гостей. За ужином Барака, отведав местного пива, выказал свое недовольство и громко заявил, что он и его спутница, к слову, наперсница самой Хэпри, не могут пить такое жуткое пойло, и велел принести его котомку, из которой извлек многослойную банку с золотой печатью храма Исиды. Увидев такое, хозяин окончательно осознал свою ошибку.