Слабым здесь не место. Охота

Костяник начинал слабеть, и парня поглотил азарт. Ощущение скорой победы над врагом, как и над своим страхом, заставило его забыть об осторожности.

Напав со спины, он ударил дважды, а не единожды, как велел охотник, отчего ожидаемо замешкался. Свист, поднявший за собой снежный всполох, щелчок – и хвост рассек плащ, куртку, легкую кольчугу и плечо парня.

Увидев это, Тархельгас поторопился с атакой и, не заняв нужной позиции, позволил костянику сбить себя с ног. Тот кинулся, следом обрушив длинную лапу в снег, куда повалил охотника. Лишь по воле случая или того, что Тархельгас успел отклониться, когти не задели головы, а, раздирая капюшон, потащили по земле, с неимоверной злостью отбросив прочь от себя.

Костяник оказался ранен, ослаблен и ослеплен яростью, которая окончательно погасила остатки его разума. Мысли, что когда-то могли присутствовать в голове этого существа, исчезли. Лишь инстинкты.

Он не понял, куда откинул охотника, а после первых же попыток отыскать того среди деревьев заметил поднявшегося на ноги раненого Балеса.

Рывок, стремительная атака.

Джувенил парировал ее, едва успев уйти в сторону, но использовать клинок, к которому не привык, второй раз уже не смог. Он еще как-то смог блокировать первую кисть, загнав лезвие меж пальцев, погрузив в твердую плоть, но вторая рука неотвратимо рухнула ему на грудь.

Кольчуга рассыпалась на звенья. Куртка вмиг окрасилась алым.

Атаковавший следом Тархельгас изменить уже ничего не мог.

Зажав топором кисть костяника, он увел его от заваливавшегося парня, не позволив добить. Грубый удар тыльной стороной щита в грудь – и сразу шаг назад, поднимая его для защиты.

Блок.

Сразу второй замах. На этот раз сбоку, также угодивший точно в щит, однако прижавший охотника к дереву, лишив маневренности.

Казалось, Тархельгас загнан в угол, но еще при втором блоке он перехватил рукоять и, едва врезавшись в дерево, контратаковал по широкой дуге, загнав лезвие топора в колено, и выбил ногу из сустава.

Крик боли, вырвавшийся изо рта существа, больше напоминал хруст ломающихся костей вперемешку со сталью, что разом сунули в молотильню. Он выдавил тишину прочь из леса, заложив на какое-то мгновенье уши.

Последовал неистовый удар, преисполненный злости и боли, которую не способен познать человек. Сила оказалась настолько велика, что сорвала щит с руки, разорвав перетертый ремень и едва не сломав предплечье. Самого Тархельгаса бросило в снег, не впечатав в дерево лишь по счастливой случайности.

Однако и такое падение было внушительным. Он с трудом перевернулся на спину, тут же дотянувшись до топора, когда заметил костяника, ползущего к нему.

Охотник стал пятиться назад, изо всех сил пытаясь подняться на ноги.

Страх, перерастающий в ужас, боль после тяжелой схватки, неминуемое приближение костяника. Порождение котлов волочило за собой перебитую, вывернутую неестественным образом ногу, вгрызаясь в снег обеими лапами. Оно скрежетало, приподнималось над землей, снова падало и с каждым мгновением становилось все ближе.

Так и не поднявшись, охотник отползал назад, словно барахтаясь в снегу, когда пальцами вдруг нащупал эфес клинка.

Своего же клинка.

Ничто не способно успокоить воина, как ощущение рукояти родного меча в ладони.

Чувство контроля вернулось.

Костяник подтянулся еще ближе, приподнялся, опираясь на руку, и вторую обрушил в замахе, не сомневаясь в скорой смерти человека.

Немыслимый разбег остановил парный блок меча и топора. Затем рывок в сторону, оттолкнувший лапу прочь, и охотник вгоняет топор под самую шею. Удар не смертельный – металл просто застревает меж костей, поэтому Тархельгас тут же уходит в перекате, чтобы разминуться с последующей атакой костяника.

Переломанные когти вспахивают изрытый снег, не задевая охотника, который, уже встав на ноги, со всего размаху бьет второй раз в область шеи.

И снова неудача.

Существо еще дышит, но и клинок не застревает в неподатливой плоти, что можно считать огромным везением.

Тархельгас успевает увернуться, как и костяник, который хватает того за плащ.

Рывок.

Охотник уже приготовился рухнуть в снег, но по инерции его развернуло, и тот врезался в дерево, хотя могло показаться, что его лицо встретилось с кулаком сержанта Тана. Рассеченную бровь и струйки крови он не заметил, зато отчетливо различил звук рвущегося плаща.

Так Тархельгас освободился из захвата, следом парировав бросок исхудавшей когтистой лапы.

Или же это было не парирование? Скорее блок по касательной с уходом в сторону, так чтобы разогнать клинок вокруг собственного корпуса, придав металлу максимальное ускорение.

Движение, отточенное годами, едва не ставшее для него рутиной, затухание голосов в голове, полное спокойствие, несмотря на опасную близость духа котла, и он обрушивает меч на шею костяника.

Скрежет. Хруст, сменяющийся надломом, и голова существа падает на землю, пролетев полдесятка шагов. Уже после на бок заваливается и тело, освобождая зажатый топор.

Еще одна отрубленная голова на счету охотника.