Слабым здесь не место. Охота

Пришлось пересилить себя и оторвать голову от стола, чтобы отодвинуться в сторону.

Он еще не до конца понимал, что происходит, в то время как разговор, больше походивший на перепалку, набирал обороты.

– Банда Одноглазого ограбила склады с провизией, металлом, шкурами, убила семерых! – это повторили уже раз в пятый, лишь поменяв слова местами.

– Нужно что-то предпринять!

– Вы же заказчик!

– Я уже сделал все, что от меня зависит. – Мужик выпил залпом большую кружку эля и продолжил говорить, вытерев рукавом густые усы: – Я послал за тремя охотниками. Они прибудут к утру. А Одноглазый далеко не уйдет. Осядет в сторожке, пока не скроется лун.

– Кровавый лун, – дополнил хозяин очага, вставший на сторону заказчика. – Кем бы они ни были, завтра поутру охотники найдут только их тела, и то если повезет.

– Их восемь, – не унимались местные.

– Клинки с серебром…

– Да будь их хоть двадцать! – перебил заказчик. – В котлах это не поможет. Выйдя за пределы поселения, Одноглазый с его людьми, считай, сами вздернулись на дереве.

– Но если они уйдут?

– Мы потеряем треть запасов.

– И как нам прикажете дотянуть до следующих поставок? На что жить?

– Кормить семьи?

– И что вы от меня хотите? – Заказчик развернулся к ним, уже готовый сам прикончить набежавших старейших, которые беспокоились не за поселение, а за свой достаток и карман.

– Пойти за ними.

– Прямо сейчас!

– Вы себя слышите? Никто в здравом уме не сунется за порог в кровавый лун. Или вы хотите лично пойти за Одноглазым?

Старейшины замолчали. Едва ли те собирались что-то делать сами, не считая пустых требований и криков.

– Найдите способ, – ответили они, и перебранка, лишенная смысла, вновь пошла по кругу.

Тархельгас, хотел он того или нет, слышал разговор, хоть ему и не было дела до перепалки. Ровно до тех пор, пока не утих хор и он стал разбирать нашептывания голосов.

«А что если это они?»

– Банд при атаке было много. Слишком много, – едва двигая губами, ответил Тибурон.

«Тем больше шансов, что мы напали на верный след».

Он размял пальцы и стряхнул капли самогона со штанов.

«Хочешь дать убийцам жены и ребенка уйти?»

– Не факт, что это они! – Злость и беспомощность нахлынули вновь. Пришлось потянуться за выпивкой, чтобы заткнуть голоса.

«Сидя здесь, этого не узнаешь! Или ты надеешься найти ответы на дне бутылки?»

Тибурон замер, так и не притронувшись к ней.

«Это либо то, что мы ищем, либо банда Одноглазого наконец прикончит нас. У тебя самого едва ли хватит духа на подобное».

Тархельгас поднялся, едва устояв на ногах. Голова отозвалась жуткой болью, зато голоса замолчали.

Он потянулся за щитом и с усилием перекинул через себя, пристроив за спиной. После чего неуверенным шагом направился к стойке, где еще разгорался спор.

– Вы собираетесь до утра мне тут орать?

– Если потребуется, – решительно ответил старейшина. Остальные поддержали его громогласными возгласами.

– Вот к утру как раз приедут охотники.

– Нельзя все вот так оставить…

– Я сейчас вмажу одному из вас в морду, дабы донести смысл моих слов.

– Не осмелитесь!

– Проверим?

– Куда направилась банда Одноглазого? – в ссору влез Тархельгас, разом заставив всех замолчать.

Что старейшины, что заказчик увидели перед собой бородатого, вонючего и пропитого мужика, который уже достиг дна, основательно там обосновавшись. Но в его взгляде они увидели нечто поистине пугающее.

– Куда? – он повторил вопрос.

– Северные вырубки, проложенные по левую руку после леса висельников, – заговорил заказчик. – Там есть тропа, ведущая к старой хижине…

– Дальше разберусь. – Тибурон не думал, что у него возникнут проблемы в поисках целой банды, которая тащит награбленное.

Не сказав больше ни слова, он направился к выходу. Голоса дали ему цель. Впервые за четыре луна.

– Глейдехин Воющего Ущелья, – заметил старейшина, судя по изображению кровавого луна, зажатого в распадке.

– Слышал, крепость пала.

– Многие погибли.

– И он скоро присоединится к ним, – сказал заказчик, но так, чтобы его не услышали. Старейшины отстали, увлеченные новой темой, и он не хотел им мешать.

Вторая кружка эля была на подходе.

И чем он только думал?

Идти против опытной банды уже было безрассудной затеей, не говоря о том, что он решил сделать это ночью, в кровавый лун, и на своих двоих. И ведь путь оказался неблизким. За это время свеча успела бы прогореть на треть, а он все шел, продолжая трезветь. Крепкий мороз знал свое дело и справлялся с ним хорошо.

Однако же ясность ума не означала, что и мыслить Тархельгас начнет соответственно. Скорее наоборот. Когда выветрились последние остатки алкоголя, желание прикончить банду усилилось. И ко всему прочему он стал лучше чувствовать нужное направление, а после в блеклом алом свете кровавого луна различил следы на снегу.

Знатоком Тибурон себя не считал, но не сомневался, что протоптанная лошадьми дорога с двумя гружеными санями приведет к банде Одноглазого.