Сладкая боль

Подспудно, боясь признаться себе, молодая женщина понимала, что такая жизнь рано или поздно станет просто невыносимой. Но страх опять оказаться без всяких средств, опять стать официанткой отгонял все ее недовольные мысли, и она терпела. С присущей ей изобретательностью Лера придумывала для себя маленькие развлечения, но все равно, зная, что вечером она опять будет замурована в четырех стенах с молчаливым Жилем, тоскливо вздыхала даже посередине шумной, блестящей «Галери Лафайетт». Знакомых у Валерии, кроме одной общей с сестрой приятельницы, не было, да и то та жила в отдаленном парижском предместье и вечно была занята своим огромным хозяйством. Тамара же почти все время проводила со своим богатым арабом. Устанавливать отношения с другими русскими дамами Лера боялась. Их злые языки еще со времен Грибоедова оставались «страшнее пистолета». Поэтому каждый занавешенный плотными коричневыми шторами вечер она сидела с Жилем у телевизора, а потом они шли в такую же занавешенную спальню, без малейшего дуновения свежего воздуха, где временами занимались неподвижной любовью. Лежа рядом с ним, Лера часто вспоминала своих восхитительных в постели петербургских мужей, любовников и, горько вздыхая, задавала себе вопрос: «Что я тут делаю?»

Но, с другой стороны, комфорт, наличие денег в кошельке, наряды, а главное — Париж тоже значили кое-что.

«Ничего! — утешала она себя. — Все наладится. Я познакомлюсь с какой-нибудь француженкой, мы станем подругами. Жиль под моим влиянием изменится и не будет таким замкнутым. Ведь это не шутка до сорока пяти лет жить одному; ему тоже надо привыкнуть, что я рядом, что у меня свои желания, привычки. А может быть… — вклинивалась в поток правильных рассуждений озорная мысль, — послать все к черту? Ведь любовь я так и не нашла… А может быть… — Лера застеснялась сама себя, — поступить как Тамара да подыскать себе кого-нибудь получше… И опять Томка права: «…у тебя этих Жилей будет…» Что ж, пусть злорадствует. Ну не пропадать же мне».

Молодая женщина с рвением принялась искать в необъятном Париже того, единственного, а Жиль, будто робот, продолжал строго выполнять предписанные ему функции. Правда, в последнее время он слегка оживился: приходил с работы немного взволнованным, в приподнятом настроении. Валерия обрадовалась такой перемене и приписала ее себе в заслугу. Лере даже удалось вытащить Жиля в театр, а потом они поужинали в китайском ресторане. Жиль заказал ее любимое блюдо: ананас, запеченный с креветками, и розовое вино.

— Валери, — сказал он ей, — мы сейчас занимаемся разработкой новой программы. Это очень интересно, но мне придется иногда работать по ночам.

— Да? — удивилась Лера. — А что это за программа?

— О! Это очень сложно. Ты вряд ли поймешь. — И он разлил вино в бокалы.

— За нас и нашу любовь! — произнесла молодая женщина. «Может, все еще образуется, мы привыкнем друг к другу и будем счастливы?» — обманывая себя, мечтала она.

На следующую же ночь Валерия осталась одна. Правда, она не слишком заметила отсутствие своего возлюбленного. Он вернулся рано утром, был необыкновенно возбужденным, принял душ, позавтракал и помчался на работу. Теперь Жиль работал в таком режиме через каждые два дня. После месяца столь напряженного труда у него появились темные круги под глазами, но он не жаловался и все время был в хорошем настроении. Жиль даже пригласил к ним домой своего сослуживца с супругой, чтобы познакомить их с Лерой. Это радовало молодую женщину… Но однажды, когда, как обычно, он вернулся с ночной работы, Лера стала помогать ему снимать рубашку и случайно увидела длинный белокурый волос, зацепившийся за браслет его часов. Валерия поджала губы, но ничего не сказала Жилю. Мучительное подозрение проникло ей в душу и не давало ни минуты покоя. Леру все время преследовал страх, что Жиль бросит ее, она опять окажется на улице и все придется начинать сначала. Промучившись сомнениями несколько бессонных ночей, Валерия решила проследить за Жилем, чтобы убедиться в том, что у него нет любовницы и он действительно завален работой. Лера позвонила Тамаре и попросила у нее на один вечер машину.

— Завтра утром я тебе ее верну.

Тамара не любила давать напрокат свои вещи, но отказать сестре не смогла.