Сладкая боль

– Забудь об этих облезлых кошках, Каролина. Что им еще делать, как не сплетничать? О нас или о ком-нибудь другом. Они всегда перемывают кому-нибудь косточки. Вся их жизнь в этом.

– Я это понимаю, но, Ринк, это так противно – слушать их подлые намеки. Мало ли что они еще выдумают! Скоро я буду бояться выходить на улицу, ездить по городу, заходить в магазины.

Однако и Ринк, и Каролина отдавали себе отчет в том, что в едких словах местных кумушек была большая доля правды. Даже если в своих прогнозах они и опережали ход событий.

– Было бы глупо разъезжаться до того, как огласят завещание, – вполне резонно сказал Ринк. – Это вызовет еще больше пересудов.

– Да, наверное. Начнутся разговоры о том, кто кого выгнал. Все решат, что ты меня осуждаешь.

– За то, что ты вышла замуж за моего отца?

Они вскинули друг на друга глаза. Каролина отвернулась первой и закусила губу.

– Да, – кивнула она.

– Но почему я должен тебя за это осуждать?

– Потому что я из «плохой» семьи, потому что мой отец – спившийся оборванец. – Каролина отстранилась от шероховатого ствола и отряхнула светлое платье. – И потом… у нас с Роско такая большая разница в возрасте.

На сей раз, встретившись с ней глазами, Ринк не спешил отводить взгляд.

– Знаешь, вообще-то так и есть, – прошептал он, подходя к Каролине. – Я действительно тебя за это осуждаю.

– Не надо, Ринк, – Каролина метнулась в сторону, но бежать было некуда – деревья загораживали ей путь к отступлению.

– Но почему тебя так волнуют глупые сплетни, Каролина? – вкрадчиво спросил Ринк, делая еще один шаг к ней. – Ведь твоя совесть чиста. И ничего плохого в нашем доме не происходит.

– Конечно! Поэтому мне и неприятны все эти идиотские разговоры.

Ринк придвинулся еще ближе.

– Мы не нарушаем никаких запретов.

– Да, Ринк!

– Обманщица! – прерывистым шепотом воскликнул Ринк и, взяв Каролину за подбородок, заставил поднять голову. – Ну, скажи! Поклянись, что между нами не проскакивает искра!

Каролина застонала и попыталась высвободиться из рук Ринка, но он не позволил.

– Скажи, что ты видишь во мне только сына Роско – твоего пасынка. И даже думать забыла о том дождливом дне. Скажи, чтобы я никогда больше не целовал тебя! Что тебе противны мои прикосновения. Ты можешь сказать мне все это, Каролина?

В ответ она медленно покачала головой, глядя на него испуганными глазами.

– Так я и думал, – заключил Ринк, властно привлекая ее к себе.

Каролина беспомощно взмахнула руками, словно птичка, пойманная в силки, и… уперлась ладонями в плечи Ринка.

– Поцелуй меня, Каролина! Ты же хочешь. Я вижу, ты этого жаждешь.

И он был прав. Покорно вздохнув, Каролина обвила руками шею Ринка и разомкнула губы. Язык Ринка принялся осторожно обследовать каждый закоулочек теплой, уютной пещеры ее рта, и это был такой возбуждающий призыв, что остатки сопротивления Каролины были сломлены в одну секунду.

Ринк неумолимо звал ее за собой каждым жестом, каждым движением. Его поцелуи становились все более долгими и призывными. Она умирала от желания. Только он, он один мог заполнить эту ноющую пустоту, которая ширилась и готова была поглотить Каролину без остатка.

Рука Ринка проникла в лиф ее платья. Пальцы сжали тонкий шелк ее комбинации, прикрывающей трепещущую грудь.

Его медленные, томные ласки действовали на Каролину завораживающе.

С губ Ринка срывались то слова восторга, то проклятия, и это странное, удивительное сочетание было для нее сладостней самой прекрасной любовной песни. Она слышала в его голосе собственное отчаяние, неутоленный голод и горечь подавленного желания. Ласки Ринка доставляли Каролине невыразимое удовольствие.

Она содрогалась всем телом, словно от разрядов электрического тока, и чувствовала, что, если это продлится еще хотя бы минуту, пути назад уже не будет.

– Нет, Ринк! Нет! – вскричала Каролина, прикрывая грудь ладонями. – Не надо! Мы не можем.

Сердце Ринка готово было вырваться наружу. Волосы разлохматились, зрачки расширились, в глазах потемнело.

– Почему? Из-за моего отца?

– Нет, нет, – жалобно прошептала она, застегивая платье, – Из-за этих сплетен. Я не хочу оправдывать ожидания обывателей. Не хочу давать им повод говорить, что я соблазнила сначала Роско, а потом и его сына.

– Да плевать мне на их мнение!

– А мне нет, – Каролина неожиданно осознала, что слезы залили ее лицо. – Ты сам сказал, что от своих корней нам никуда не деться. Твои предки – Уинстоны и Ланкастеры. И потому все твои поступки в глазах окружающих безупречны. Никто не дерзнет тебя критиковать. А я… я родилась на помойке и не могу наплевать на общественное мнение.

Ринк чертыхнулся:

– Но пойми, я не могу жить с тобой под одной крышей и делать вид, что мне безразлично твое присутствие.

– Я понимаю.

Он вдруг рассвирепел:

– Ты добивалась, чтобы я тебе в этом признался? Да? Надеюсь, теперь ты довольна?

– Я не добивалась. Я и так это знаю, – опустив голову, пробормотала Каролина и еле слышно добавила:

– Я ведь тоже хочу тебя, мне трудно быть рядом с тобой и не быть с тобой вместе.