Сладкая боль

Эта мысль его заинтересовала. Ведь с того дня, когда Тамару сбросили с самолета в бездну неба, он стал ее врагом на всю жизнь... она и так не любила его, а после того, что он с ней сделал... Обрадовавшись, что к нему хотят прислушаться, рассудок быстро начал приводить свои разумные доводы, требуя, чтобы Муфарек немедленно оставил свою глупую затею и вернулся в Париж.

«Я все понимаю, — словно оправдываясь, подумал Амир, — но, как видно, я переоценил сам себя. Я не могу без Тамары. Какая-то сила, над которой я не властен, толкает меня искать ее...»

Муфарек сидел, погрузившись в свои невеселые размышления, как вдруг мышцы лица вздрогнули и преобразили его, словно рябь, прошедшая по глади моря в преддверии шторма... От скорбного рисунка печали не осталось и следа... Холодный надменный взгляд и рот, искаженный страстью мщения...

Теперь ему самому было сложно ответить, что толкало его на поиски Тамары: безумная любовь или безумная жажда мести, которая, видимо, посчитала, что слишком быстро расправилась с непокорной.

Амир хищно усмехнулся и, легко поднявшись, направился в гостиницу.

«Если она не одумается после такого урока, у нее останется только один выход — стать моей наложницей в ливанском дворце до конца своей жизни».

На следующее утро Муфарек в сопровождении своих слуг спустился в холл отеля. Он думал о предстоящем путешествии и очень спешил начать его, поэтому не обратил внимания на двух человек, один из которых тихо разговаривал с портье, а другой, то ли мужчина, то ли женщина, низко опустив голову, рассматривал журналы. Бросив ключ на стойку, Муфарек вышел из гостиницы. Не будь он столь занят своими размышлениями о путешествии, оно бы закончилось, так и не начавшись. Двое усталых путников притянули бы внимание любого другого человека... И хозяин гостиницы, вернувшись из соседнего магазинчика, только огорченно всплеснул руками, узнав, что опоздал всего минут на пятнадцать, чтобы свести Мелтона, только что вернувшегося из джунглей, с Муфареком, только что отправившимся туда.

Когда Мелтон, оставив Тамару в номере, спустился вниз, хозяин сообщил ему, что с ним хотел поговорить один господин, который очень интересовался слухами о белой женщине.

— Как он выглядел? — опешив, спросил Энди.

— Темноволосый такой... холеный... араб...

У Мелтона чуть не подкосились ноги.

— А что это за слухи о белой женщине? — как можно более равнодушным тоном спросил он.

— Да папуасы болтают, будто вы нашли в джунглях женщину...

— Чушь какая-то! — небрежно бросил Энди. — Со мной была женщина, но это моя помощница... А я никого не находил!

Мокрый рот джунглей с жадностью поглотил Муфарека. Обливаясь потом, задыхаясь, проклиная все на свете, в том числе и самого себя, он упорно лез вперед, проваливаясь в болота, отстреливаясь от крокодилов, вздрагивая от извивающихся змеиных тел. Но призрачный силуэт Тамары, мелькавший за сплетенными ветвями деревьев, упорно манил его за собой в чашу джунглей, как ему казалось, пропитанную ароматом ее духов.

Наконец Муфарек со своими спутниками добрались до племени, в котором, по его предположениям, могла оказаться Тамара. Но здесь он услышал то же самое, что и в Вамене.

— Рассказывают...

— Но кто? Кто рассказывает? — взревел Амир на своего толмача-папуаса.

— Джунгли... — философски ответил тот.

Обратный путь Муфарека лежал по стопам Энди и Тамары. Остановившись в Джаяпуре в том же отеле, что и они, Амир от нечего делать зашел в расположенный рядом ювелирный магазин. Рассеянно рассматривая витрины, он неожиданно вздрогнул: перстень с большим изумрудом переливался в направленном на него свете ламп.

«Неужели он?!» — подумал Муфарек.

Расспросив продавца, когда магазин приобрел этот перстень и у кого, Амир вновь купил свой коварный подарок.

— Так, теперь дело осталось за малым! — торжествовал он. — Найти руку, на которую его надо надеть!

Но Париж не обрадовал его. Консьержка, сожалея, покачала головой.

— Нет, мадам не появлялась.

«Может быть, она, испугавшись, решила уехать в Петербург? — размышлял Амир. — Но все равно, рано или поздно Тамара вернется в Париж».

Чтобы поскорее развеять оставшиеся у него сомнения, Муфарек отправился в Лондон и разыскал Мелтона.

«В самом деле дьявол, — подумал тот, взглянув в пронзительные черные глаза Амира, — выследил. Предупреждал я Тамару... Разве такому монстру отомстишь?.. Он тобой же занесенный нож обратит против тебя самого».

Поэтому Энди старался как мог, чтобы у Муфарека не было ни малейшего повода заподозрить его во лжи.

— Я тоже слышал эти россказни, будто именно я нашел эту загадочную белую женщину. В следующий раз, конечно, постараюсь узнать, чем они были вызваны...

— Но говорят также, что вы нашли в джунглях какой-то перстень, с изумрудом, кажется...

Бедному Энди, не привыкшему плести интриги, было неимоверно сложно сообразить, что следует ответить на этот коварный вопрос.

«Так, — стараясь скрыть охватившее его волнение, лихорадочно думал Мелтон, — вероятно, он наткнулся на перстень Тамары, который я сдал в магазин... Как же мне лучше поступить?..»