Сладкая горечь обмана

— Из «Копакабаны».

— Той песни, которую ты бесконечно слушала, когда была ребенком?

— Той самой. Его застрелили. Когда он защищал ее. — Эмма снова вздохнула и снова прилегла на плоские камни, глядя в темнеющее небо. — Как это романтично!

— Вот уж не думаю, что быть застреленным — романтично!

— Умереть ради любимого человека — очень романтично.

Хэрри улегся рядом с ней и, опершись на локоть, посмотрел на Эмму.

— Насколько я помню эту песню, Лола прожила оставшуюся жизнь, находя утешение в бутылке и воспоминаниях о прошлом.

— Я знаю. Прекрасно, правда? — Если бы только Хэрри понимал, на что она идет ради него, — рискует своим сердцем, чтобы помочь ему. — Вот что делают ради мужчины, которого любят.

— Я думаю, что на самом деле это глупо.

Эмма искоса посмотрела на него. Если бы он не был так невыносимо красив в последних лучах заходящего солнца, она бы немедленно отомстила ему. Неблагодарный чурбан!

— Куда уж тебе!

— Что, интересно, ты хочешь этим сказать?

— Хэрри, в тебе нет ни капли романтики.

Он горделиво выпятил грудь.

— Да будет тебе известно, что огромное количество женщин, с которыми я встречался, считают меня чрезвычайно романтической личностью.

Эмма негодующе фыркнула.

— То, что ты упоминаешь при другой женщине «огромное количество женщин», с которыми ты встречался, показывает, какой ты безмозглый.

— Но ты ведь не «другая женщина»! — обиженно возразил он.

Чудесно. Этого-то она и боялась.

— Ты прав, — согласилась Эмма. — Я — твоя невеста. Знаешь, Хэрри, что я думаю? Ни один нормальный человек не поверит, что мы с тобой помолвлены.

— Эм, не говори так.

Она открыла глаза и покосилась на него. Он смотрел вслед уходящей паре с совсем другим выражением — серьезным, мрачным.

— Я лишь говорю то, что есть, Хэрри. Может быть, следует найти другой выход из наших затруднений, пока мы не увязли слишком глубоко?

Хэрри вскочил на ноги.

— Нет! Все получится, и я докажу тебе.

— Как? — удивилась Эмма.

— Будь готова к семи часам.

— К чему готова?

— Просто надень что-нибудь нарядное и приготовься признать, что ты была не права.

У нее возникло легкое беспокойство. Что он задумал? Эмма была заинтригована и взволнована. Ее Хэрри собирается доказать, что он может быть романтичным.

Странно! То он ведет себя просто по-дружески, то смотрит на нее взглядом, проникающим в самую душу. Эмма не знала, что думать.

Хэрри был в растерянности.

Он шел к дому Эммы, засунув руки в карманы шортов и страдая от головной боли, вызванной тем, что он непрерывно хмурился.

С ума он, что ли, сошел, решив доказать малышке Эмме, каким женихом он может стать? Слова вырвались у него совершенно непроизвольно; сказалось желание проявить себя настоящим мужчиной. Такого не случалось с ним с самой юности. Странно. Очень странно.

Конечно, после последней встречи с Эммой почти год назад в его жизни произошли изменения. Ему предъявили иск, он подвергся нападению, достиг успеха, который не мог привидеться ему даже в самом безумном сне, но Эмма явилась для него открытием. Но так ли это? Она по-прежнему тот же «порох», та же девчушка, которую он обожает и защищает, как собственную сестру, уже больше тринадцати лет.

Хэрри остановился. Тринадцать лет! Неужели так давно он взял на себя роль брата — роль, которой он до сих пор гордится?

— Давай, приятель, — расправив плечи, обратился он к себе. — Расслабься. Впереди суббота, и ради Эммы ты должен быть сильным. Не создавай дополнительных трудностей. Помоги ей сохранить работу. Доставь ей удовольствие и, если это означает, что ты поведешь ее в ресторан, сделай это в своем стиле.

Несмотря на то, что его громкое бормотание вызывало косые взгляды прохожих, Хэрри, облегчив душу, почувствовал себя значительно лучше.

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

ПОСЛЕ НОЧИ, ПРОВЕДЕННОЙ С КЭРИ ГРАНТОМ, ПЕРЕД ГЛАЗАМИ ЭММЫ ВСТАВАЛИ КАДРЫ ИЗ ЕГО ФИЛЬМА «НЕЗАБЫВАЕМАЯ ЛЮБОВЬ»

Расставшись с очередным молодым человеком, Эмма жалела о том, что ей нелегко сказать «Привет!». В одной руке она держала телефон, в другой — номер Хэрри.

В семь часов вечера Эмма сидела на диване. Она помыла голову и высушила волосы феном. На ней было облегающее темно-коричневое платье до колен с глубоким вырезом мысиком. На шее красовались бусы зеленовато-голубого цвета, которые, как она знала, подчеркивали цвет ее глаз. Шпильки темно-коричневых туфель выбивали по полу нетерпеливую дробь.

— Готова?

Эмма обернулась и увидела, что Хэрри стоит в конце коридора. На нем были чистые джинсы, чистая черная футболка и неизменная кожаная куртка. Он принял душ, побрился и выглядел таким молодым и неотразимым, что чувствительное сердце Эммы забилось в трепетном ожидании.

Она поднялась и нетвердыми шагами подошла к Хэрри. Он наклонился, чтобы по-дружески поцеловать ее в щеку. От него пахло мылом, а щека показалась Эмме гладкой и прохладной.