Сладкая месть

Джин задумалась. В первый вечер пребывания в Сент-Морице, когда она восхищенно любовалась из окна красивым пейзажем, переживая состояние, похожее на возвышенный экстаз, — не было ли то проявлением ее любви к Толли? Любви, наглядно продемонстрировавшей ей, каким прекрасным может быть окружающий мир. Кстати, духовное просветление, снизошедшее на нее в тот вечер, ведь никуда не ушло. Приподнятое настроение, ощущение радости по утрам, когда она просыпается, и потом длящейся весь день, когда особым смыслом полнится каждая мелочь, каждый жест или слово. Да, теперь она понимает, в ней проснулась любовь. Разве она не счастлива от одной только мысли, что Толли рядом, что он здесь, дышит одним с ней воздухом и ходит теми же дорогами, что и она? Наверное, она влюбилась в него с первого взгляда. Потому с такой легкостью и вручила ему свою судьбу, согласилась исполнить его просьбу, даже несмотря на то что предложение его показалось ей поначалу весьма странным, если не сказать больше.

Джин прижалась разгоряченным лицом к оконному стеклу. Несмотря на плотно закрытые окна, холодный воздух проникал в комнату. Этот чистый свежий воздух хотелось вдыхать полной грудью.

— Ах, Толли, Толли! — проговорила Джин вслух и подумала: если бы он был сейчас рядом и приказал ей шагнуть в ночь, пойти в горы, она пошла бы не раздумывая, стала бы карабкаться на самую высокую вершину. Она не побоится даже замерзнуть в этом ледяном безмолвии!

Какой же она была слепой! Не понимала, что движет ею, откуда эта бьющая через край радость, не покидавшая ее все последние дни. Как это замечательно — любить!

Последний луч солнца скользнул по верхушкам гор и погас. В сумерках продолжала светиться лишь самая высокая скала, похожая на огромный золотой палец. Но вот и он померк. На смену свету пришла тьма.

— Вот так и моя жизнь без Толли превратится в одну сплошную тьму, — прошептала Джин, и внезапно ее охватил страх. А что она станет делать без него? Как будет жить дальше? Раньше, в вихре стремительных событий, она не задумывалась об этом. И вот сейчас она впервые попыталась представить себе, как будет жить одна, и вдруг почувствовала такое страшное, такое абсолютное одиночество, которого не испытывала даже в самые горькие минуты своей прежней жизни в Шотландии. «Тогда мне было легче, — думала она, — ведь я не теряла самое важное и дорогое. А сейчас у меня есть Толли. Но надолго ли?»

Цель остается неизменной: счастье Толли — вот главное! А Толли будет счастлив лишь тогда, когда снова заполучит свою Мелию. У нее, увы, разговора с Мелией не получилось. Та осыпала ее оскорблениями и выставила вон. И все же Джин по-прежнему верила, что сумеет помочь Толли. Она не будет сейчас думать о себе. Надо думать только о нем. Джин какое-то время отрешенно смотрела в окно, пока не почувствовала, что окончательно замерзла.

Отойдя от окна, Джин включила свет. Она огляделась, словно видела комнату впервые. Удобная кровать, большие зеркала, пушистые ковры на натертом до блеска паркете. Разве могла она представить себе, что будет жить хоть недолго в такой роскоши? Она окинула взглядом вещи, которые подарил ей Толли. Красивый халат на стуле, щетки для волос, разложенные на туалетном столике, изящная сумочка на комоде. Все это Толли купил специально для нее, и отныне и навсегда эти вещи будут связаны с ним. Всякий раз, беря их в руки, она будет думать о нем. А для него она — всего лишь средство для достижения желанной цели, оружие, которое он не задумываясь пустил в ход в начатой войне, объявленной другой женщине.

Что же ей делать? В голову пришла безумная мысль. А что, если забыть обо всех договоренностях и самой попытаться завоевать Толли уже для себя?!

— Предположим, я сумею добиться его расположения, — прошептала она чуть слышно. — И он поймет, как сильно я его люблю.

«Глупости! — тут же отрезвил ее холодный голос рассудка. — Разве можно сравнить тебя с Мелией? И разве мужчина, влюбленный в Мелию, обратит внимание на такую простушку, как ты?» «Нет! — тут же сказала себе Джин. — Я не сделаю этого!» Толли обратился к ней за помощью. А коль так, то она должна помочь ему.

— Я обязана быть честной по отношению к нему! — вслух сказала она.

И, гордо вскинув подбородок, Джин вышла из комнаты.

Джеральд проявил завидное терпение, ожидая Джин. Он так и сидел на диване в том углу, где она и оставила его.

— Ну наконец-то! — воскликнул он. — Я уже было подумал, что вы не придете! А я просто умираю от жажды!

— Бога ради, Джеральд! Простите мое опоздание, — сказала Джин. — Не надо было ждать меня. Заказали бы чай себе!

— Настоящие джентльмены так себя не ведут! — с усмешкой ответил Джеральд, жестом подзывая к себе официанта. — Что вам заказать? Рогалики с маслом, булочки или вон те аппетитные пирожные?

— Давайте закатим самый настоящий пир! — улыбнулась Джин. — И рогалики, и булочки, и пирожные! Я умираю от голода.

— Я тоже! А потому гуляем! — поддержал ее Джеральд.