Сладкая месть

– Где-то так. Мисс Фарингдон тогда исполнилось девятнадцать. Она с год как потеряла матушку. Ее чертов отец и шалопаи братцы где-то шатались, бросая ее одну в громадном доме. Фарингдона долго не удержишь вдали от карточных столов. В общем, юная леди была предоставлена самой себе.

В доме никого, кроме слуг. Конечно же, она чувствовала себя очень одиноко. Даже посоветоваться не с кем. Бедняжка была обречена на несчастье.

Саймон не спеша взял бутылку и доверху наполнил бокал хозяина дома:

– И оно разразилось?

– Несчастье-то? Не замедлило. Разумеется, в виде молодого негодяя. Обычное дело, не правда ли?

– Да.

Саймон с невозмутимым видом тянул свой портвейн и удивлялся, отчего ему вдруг захотелось прервать беседу. Он уже догадывался, чем закончится история, и больше не желал об этом слушать. Но он давно уверился, что информация любого рода может оказаться весьма полезной, особенно когда разрабатываешь план мщения.

– Этот молодой человек… он по-прежнему живет в здешних краях?

– Эшбрук? Да нет же, черт бы его побрал. Его после тех событий не видели. Я слышал, пару лет назад он получил титул. Барон теперь. И поэт. Пошатаешься чуть подольше по гостиным Лондона – непременно наткнешься на него или его поклонниц. Вы, определенно, встречали барона на каком-нибудь модном сборище. От него сейчас все просто с ума сходят.

Пальцы Саймона непроизвольно сжали бокал. Он незаметно расслабил их, опасаясь, как бы тонкий хрусталь не хрустнул в его руке.

При упоминании имени лорда Эшбрука он вдруг отчетливо вспомнил пять пар обвиняющих женских глаз, когда он в разговоре небрежно затронул последний опус этого поэта. Он поморщился при мысли о своей оплошности:

– Так, значит, не кто иной, как Эшбрук, погубил Эм… то есть мисс Фарингдон?

– Уговорил сбежать с ним… Печальная история.

– Тайный побег к венцу?

– Бедняжка мисс Фарингдон считала, что так. Но лично я сомневаюсь, что у Эшбрука были хоть какие-то намерения жениться. Фарингдон настиг их на следующий день, и говорят, будто Эшбрук так и не предстал перед разъяренным отцом. Но урон чести юной леди, конечно, уже был нанесен. Парочка провела ночь в гостинице, Фарингдон мне сказал это по секрету.

– Понятно.

– Очень жаль. Эмили славная крошка. У нас стараются не упоминать об этой истории. Я бы просил вас тоже особо не распространяться, сэр.

– Разумеется.

Перед Саймоном вдруг возникло лицо Эмили, в отчаянии пытавшейся объяснить ему, что просить ее руки для него совершенно невозможно. Она явно, как и все прочие, считала, что погибла в глазах света. Самое большее, на что ей теперь оставалось надеяться, – это чистая, благородная, интеллектуальная связь, возможная лишь в переписке. Неудивительно, что она пришла в такое смятение, увидев вдруг перед собой своего героя.

Саймон припомнил, что он встречал Эшбрука на балах в Лондоне. Тот прилагал немало усилий для создания образа этакого уставшего от жизни скептика. Дамы, порхавшие вокруг, явно находили его таинственность обворожительной. Не секрет, что они видели в нем воплощение нового романтического стиля, ставшего модным благодаря лорду Байрону.

– Почему Фарингдон не заставил Эшбрука жениться на своей дочери? – спросил Саймон.

– Полагаю, он предпринимал такие попытки, но Эшбрук, очевидно, отказался. Не так-то просто заставить мужчину жениться, знаете ли. Конечно, дело чести и все такое прочее, но… К тому же у Фарингдона не слишком большой вес в обществе. Настоящего-то положения у него нет. Бродерик Фарингдон, кажется, потомок какого-то обнищавшего барона из Нортумберленда.

– Значит, Фарингдон смирился.

– Боюсь, да. У нашей маленькой мисс Фарингдон не было ни внешности, а в то время и приданого, чтобы вызвать у Эшбрука интерес к законному союзу. Молодой негодяй просто играл ее чувствами, и крошка поплатилась за свое неблагоразумие, как это частенько случается с юными леди…

Саймон разглядывал свой бокал:

– Меня удивляет, что ни сам Бродерик Фарингдон, ни близнецы даже не попытались вызвать Эшбрука на дуэль.

– Фарингдоны рискуют лишь за карточным столом, иное дело – подставлять свою шею…

– Ясно.

– В общем, очень жаль девочку, – заключил Гиллингем, сделав глоток портвейна. – Спасибо добрым леди из литературного общества!..

Саймон поднял глаза:

– Что вы сказали?

– Компания скучноватая, но весьма и весьма почтенная. Они тогда сплотились и приняли в свой круг мисс Фарингдон, ясно дав всем понять, что не собираются порывать с ней, даже если свет сочтет ее репутацию загубленной. По-моему, они там все ей втайне завидуют. Она внесла некоторое оживление в их однообразную жизнь.

Саймон оценил это весьма проницательное замечание. Интересно, известно ли Гиллингему, что Эмили отблагодарила своих покровительниц, обеспечив им к старости неплохую пенсию?

– Итак, мисс Фарингдон не вышла замуж из-за этого скандала. Однако мне не верится, что поблизости не оказалось никого, кто, пренебрегая мнением света, просил бы ее руки. Девушка весьма привлекательна.

– Да нашелся один таков – Прендергаст, – задумчиво произнес Гиллингем.

Саймон нахмурился:

– Кто он, этот Прендергаст?