Сладкая месть под Рождество

– Вот, возьми это, – говорит миссис Мартинес, выкладывая на стол листья кукурузы, которые мы начали вымачивать этим утром. Она показывает на смесь кукурузы и мяса, зачерпывает немного и распределяет по листьям. – Намажем сверху. А теперь сворачиваем.

Я наблюдаю за тем, как она скручивает листья, заворачивая в них мясо и масу, а потом тонкой полоской из листьев кукурузы обвязывает то, что получилось, и кладет в пароварку.

Понятия не имею, как у нее это получилось, поэтому, когда она поворачивается ко мне и, широко улыбаясь, говорит: «А теперь ты», во мне начинает расти паника.

– Я… эм.

В этот же миг чувствую теплую грудь позади себя и огромную теплую руку на своей талии – Дэмиен притягивает меня к себе.

– Давай я покажу тебе, mi media naranja, – говорит он низким рокочущим голосом мне в спину.

После этих слов миссис Мартинес издает сдавленный звук, и я пытаюсь не захихикать. Она уже много раз издавала его с тех пор, как Дэмиен впервые назвал меня так при ней. Теперь хотя бы ее глаза не на мокром месте, как в прошлый раз.

А еще я благодарна, что Дэмиен не заводит опять какой-то разговор, который заставит его мать чувствовать себя неловко, а просто молча помогает мне намазать смесь на листья, завернуть и завязать, как настоящий специалист.

– Твоя очередь, – шепчет он, но не отпускает меня, пока я не доделаю хотя бы один – пусть неаккуратный и уродливый, но все же законченный.

Дэмиен будто знает, что я буду нервничать и не захочу упасть в грязь лицом перед его матерью.

– Отлично, – шепчет он мне в волосы, прежде чем отойти. – Не дави на нее, ма. У тебя в кои-то веки появился доброволец на кухне.

Лицо миссис Мартинес добреет, когда она смотрит на нас, но потом женщина переводит суровый взгляд на сына.

– А ты бы лучше шел отсюда, пока я не нашла работу и для тебя, – глухо отвечает она.

Оглядываюсь на Дэмиена и вижу у него на лице широкую улыбку, но он поднимает руки в воздух и пятится назад. Он выходит из кухни и направляется в гостиную, где они с отцом смотрят какую-то спортивную программу на большом экране телевизора, и мы с миссис Мартинес принимаемся за работу.

Она делает десять тамале и кладет их в пароварку, а я не успеваю доделать даже второй за это время, и она снова заговаривает со мной.

– Я уже и не надеялась такое увидеть, – говорит она, раскладывая лист кукурузы, и берет ложку для смеси.

– Что увидеть?

– Влюбленного Дэмиена. Думала, что мне суждено покинуть этот мир с осознанием, что он так и будет один.

Мое сердце замирает и будто вообще перестает биться. Даже не могу пошевелить руками, а миссис Мартинес заворачивает начинку в листья с нечеловеческой скоростью, продолжая разговор:

– Он всегда говорил, что он как отец – однажды встретит ту самую женщину и просто осознает, что пути назад уже нет. – Она вздыхает, а я смотрю на свои неловкие руки и не могу поднять взгляд. – Надо было поверить ему, а я не верила. И теперь мне придется взять свои чертовы слова обратно.

Она произносит это так, будто перспективы ее совсем не радуют, хотя все, что она делает, говорит об обратном.

– Не то чтобы я недовольна. Просто ненавижу ошибаться, еще и при свидетелях. И ненавижу, когда мужчины семейства Мартинес оказываются правы, а я нет.

Ее слова кажутся мне забавными, и из меня вырывается надтреснутый, почти хриплый смешок.

– Не люблю, когда Дэмиен побеждает меня в споре.

Чувствую, что его мать смотрит на меня, и наконец поднимаю на нее взгляд. На ее лице играет широкая понимающая улыбка.

– Никогда не сдавайся, моя девочка. Даже если ты в корне неправа, задай ему жару. Так всегда веселее.

Я взрываюсь от смеха, и она начинает смеяться так громко, что Дэмиен с его отцом приходят проверить, все ли в порядке с миссис Мартинес, которая не может остановиться.

В конце концов миссис Мартинес заставляет их обоих помогать, чтобы ускорить процесс, и спустя час мы все сидим за огромным праздничным столом. Но вовсе не вкусная еда наполняет меня теплом и наслаждением.

А люди вокруг.

* * *

– Думаешь, я им понравилась? – спрашиваю я тихо, почти шепотом.

Уже поздно, ужин, после которого мы выпивали, много смеялись и разговаривали так непринужденно, несмотря на то что я впервые видела родителей Дэмиена, давно закончился. Я чувствовала ровно то, о чем он говорил, – что мы созданы друг для друга.

Но теперь все стихли, и остались только мы. И во мне поднимается беспокойство.

– Что?

Я делаю глубокий вдох, пока рисую пальцами какие-то узоры на его обнаженной груди.

– Думаешь, я им понравилась? Твоим родителям, – уточняю я.

Повисает тишина, во время которой мой желудок скручивается в нервный узел, а я лежу и жду его ответа.

Очевидно, что он скажет «нет». Очевидно, что он пытается сформулировать это так, чтобы не задеть меня. Очевидно…

И тут его тело начинает трястись.

Мое сердце несколько раз успевает нервно удариться о грудную клетку, пока я не понимаю, что происходит. Он смеется. Дэмиен смеется надо мной, и его грудь трясется.

– Что? – спрашиваю я, пытаясь отодвинуться от него, но он не дает этого сделать, прижимая меня к себе за талию. – Что ты смеешься?! Это серьезный вопрос!