Сладкая месть под Рождество

В моем сознании мелькает миллион вечеров с Ричардом, когда мы ходили куда-то, выпивали, ехали трахаться к нему, а потом я отправлялась домой, потому что ему нужно было заниматься работой, а потом еще «выспаться как следует». Очевидно, со мной сложно выспаться, потому что я ворочаюсь. И вообще, работа адвоката не для слабонервных, поэтому Ричарду был необходим полноценный сон.

Я никогда не припоминала это ему.

– Уже полночь, – говорит, улыбаясь, Дэмиен, и его ровные белые зубы сверкают в приглушенном свете.

– Но тебе нужно отдохнуть, я уверена. Я сплю как сумасшедшая: постоянно ворочаюсь. Так что не хотела бы… помешать тебе выспаться.

Его брови хмурятся, и улыбка сползает с лица:

– Я не… Я запутался, блонди, не пойму, что ты хочешь сказать.

Я молчу, чувствуя неловкость из-за всей этой ситуации. Вместо ответа я опускаю глаза ему на грудь, где мой палец рисует невидимые узоры, и пытаюсь придумать, что ответить. Он касается моего подбородка своей теплой рукой и приподнимает его до тех пор, пока его ладонь не соскальзывает мне на шею и он не обхватывает ее пальцами, вынуждая глядеть на него.

Я действительно чувствую себя идиоткой, когда он внимательно рассматривает меня, словно изучая.

– Э, нет. Расскажи, что творится в твоей хорошенькой головке.

Я моргаю, глядя на него. Один раз, второй.

Он не отпустит меня просто так, как бы я ни хотела этого.

– Мужчины… такие, как ты… Вам нужно спать. Чтобы хорошо отдохнуть. Вы не можете выспаться, если рядом спит женщина.

– Мужчины как я?

– Адвокаты. И другие люди, у которых важная работа. Люди, которые…

– Люди, у которых важная работа?

Его густые брови поднимаются, а на лицо возвращается легкая улыбка. Я не могу удержаться, чтобы не улыбнуться в ответ.

– Ты же понимаешь, о чем я говорю, Дэмиен.

Я, смеясь, шлепаю его по груди, но он прищуривает глаза, и его улыбка исчезает. У него чертовски выразительное лицо. Я могу прочитать на нем каждую мысль, каждую эмоцию. Интересно, как он выигрывает дела в зале суда, если всегда такой.

– А твоя работа не важная? – спрашивает он, и я смеюсь, откатываясь от него на свою сторону кровати.

Он придвигается ко мне так, что мы опять смотрим друг на друга, и Дэмиен проводит рукой по моим волосам, убирая их с лица.

– Я делаю макияж в магазине.

– И?

– Это просто макияж. Я не участвую в судебных заседаниях и не поддерживаю весы правосудия в балансе.

Я жду, что он улыбнется или засмеется. Но вместо этого на его лице возникает обеспокоенность.

– Просто макияж, – произносит он так, будто говорит сам с собой, словно пытается осмыслить мои слова.

– Да… я всего лишь… делаю макияж.

Не понимаю, куда идет этот разговор.

– Ладно. Я понимаю, к чему все это.

Затем Дэмиен перекатывается, пока не оказывается на мне, опираясь на локти по обе стороны от моего тела. Он наклоняется и почти касается моих губ.

– Что «это»?

– Ты мне нравишься, – говорит он, и я улыбаюсь, но он продолжает, не дав мне ответить: – Ты мне нравишься, и все это тоже мне нравится. Мне хорошо. Мы совпадаем. Ты хорошенькая, и с тобой здорово, и ты просто мечта, когда дело доходит до секса.

Мои щеки вспыхивают румянцем, и я пытаюсь отвернуться, чтобы скрыть его. Но Дэмиен теперь держится на одной руке, а второй, черт возьми, снова обхватывает мою шею и придавливает так, что его движение отзывается в клиторе, и я смотрю на него снова.

– Нет. Ни в коем случае. Ты не будешь смущаться от этого, особенно рядом со мной. Между нами взрывная химия, которой у меня раньше ни с кем не было.

По моей спине бегут мурашки, и я облизываю губы, а он улыбается.

– А вот и она. – Я раздраженно морщу нос, но он лишь смеется и целует меня в лоб. – Как я уже говорил, ты мне нравишься. И мне нравится все это. Но ничего не выйдет, если ты будешь говорить все это дерьмо.

– Какое дерьмо?

– Про то, что «ты адвокат, а я всего лишь визажист».

Внутри у меня все обрывается, и я сжимаю губы в приступе нервного тика, от которого я не могу избавиться уже несколько лет.

– Ты не «всего лишь». Ты любишь то, что ты делаешь? – Пытаюсь открыть рот, чтобы ответить, но все той же рукой он надавливает на шею, и я молчу. – Я знаю, что любишь. Видел, когда ты говорила о своей работе. Ты помогаешь людям почувствовать себя лучше. Это достойно восхищения. И намного лучше, чем то, что делаю я большую часть дня.

– Твоя работа важ…

– Так не пойдет, даже в шутку, если ты будешь считать себя хуже меня.

Каждая молекула в моем теле останавливается.

Все голоса в голове стихают.

Мне кажется, я перестаю дышать на какое-то время.

– Я не понимаю.

– Отношения как правосудие. В них важен баланс. И они не в равновесии, если один человек считает себя менее значимым, а другой думает, что он важнее. Здесь нет никакого баланса. – Его темные глаза буравят мои, и любые слова, которые я могла бы сказать, застревают в груди. – Ты не хуже меня. Я не хуже тебя. Мы люди, которые делают что-то, чтобы помочь другим.

Тишина.

Я не отвечаю.

Я не…

Предполагалось, что этот мужчина – моральный урод.

В лучшем случае неплохой парень, который просто ведет себя немного заносчиво и самонадеянно.

Я могла бы с этим справиться.