Сладкая месть Роке де Кальвоса

Услышав такое признание из его уст, Энджи недовольно фыркнула, потому что оно не объясняло причину, по которой он на ней женился. Она вышла за него замуж, потому что была по уши в него влюблена. Синдром «первой любви» крепко держал ее в своих цепких объятиях. Но ведь у них были такие чудесные, полные страсти отношения до брака, почему же он озаботился тем, чтобы изменить их статус-кво?

А теперь он твердит о том, что слушать ничего не желает о разводе. Какой мужчина, чье фамильное чванство включает в себя пункт «никаких разводов», вступает в брак с женщиной только потому, что она злит его в качестве любовницы?

— И я любил тебя, — словно прочитав ее мысли, бесстрастно добавил Роке.

Энджи замерла, когда в ее голове эхом прозвучали такие слова, как аm te[2], еu tea mо[3], еu quero te[4]. Она вспомнила проявления нежности этого мужчины, который в свое время пользовался дурной славой плейбоя и чья роковая привлекательность была заложена в нем на генетическом уровне. Тогда она отвечала на эти нежные слова собственными версиями на английском языке… Но как так получилось, что она верила в то, что стояло за ее словами, а его признания оставляла без внимания?

А потом, через несколько дней после того, как на ее пальце появилось обручальное кольцо, нежные слова куда-то подевались. Где-то глубоко внутри Энджи знала, что виновата в этом была именно она. Она продолжала жить насыщенной жизнью востребованной модели, ни на секунду не задумываясь, что теперь их отношения приобрели другой статус и что ей в соответствии с этим тоже нужно измениться. Ее пробуждение случилось слишком поздно, когда через две недели после краха их семейной жизни она узнала о своей беременности.

Когда она подумала об этом, ее глаза наполнились слезами. Кошмарное время в больничной палате, ужасная боль, горькие недели одиночества, когда она спряталась от всех и вся.

— Что? — дрожащим голосом спросила Энджи. — То есть… ничего такого ты уже не испытываешь по отношению ко мне?

Сквозь мрак ночи Роке видел, как от слез заблестели ее глаза, и снова вспомнил о расплате. О чем она думает, черт побери, задавая такие вопросы, после того как убежала от него и целый год скрывалась неизвестно где?

— По-твоему, я все еще должен любить тебя? — бросил ответный мяч на ее поле Роке.

Она сжала дрожащие губы и покачала головой. Его охватило глубокое чувство неудовлетворения, и ему захотелось схватить Энджи за плечи и хорошенько встряхнуть. Все то же самое. Роке с трудом мог вспомнить время, когда она не раздражала его и ему не хотелось встряхнуть ее, чтобы она проснулась и поняла, что с ними происходит.

— A esperanga е a ultima que morre, — устало процитировал он.

— Я не понимаю, что это значит, — прошептала Энджи.

— Тогда учи мой язык, — угрюмо ответил он. — Все. Давай спать.

Роке вздохнул, осознав, что за последние двадцать часов они прошли полный круг и закончили там же, где начали. Они лежали на бескрайней, как океан, кровати, и между ними пролегала пропасть.

— Я понимаю, ты злишься на меня, — пытаясь справиться с волнением в голосе, признала Энджи. — Прости меня, что заставила тебя ждать почти целый год, чтобы рассказать, как все произошло на самом деле. И мне очень жаль, что я была такой упрямой и не хотела прощать, но, Роке, если ты еще раз скажешь мне, что я должна делать, я буду…

Он незаметно пододвинулся к ней и, взяв за руку, рывком потянул к себе. Она приземлилась прямо ему на грудь. Они какое-то время смотрели друг на друга, а потом Роке взял ее за шею и, потянув вниз, жадно прильнул к ее губам.

На этот раз она даже и не думала сопротивляться. Вместо этого она пылко отвечала на его поцелуи. Энджи так погрузилась в свои чувства, что когда ощутила, как что-то холодное скользнуло по ее пальцу, так резко откинула голову, что чуть не сломала себе шею.

Она озадаченно посмотрела на Роке, который насмешливо улыбнулся в ответ. Затем она подняла руку и увидела на пальце два кольца, о которых давно и думать забыла. Как забыла о том, что Роке забрал их назад. Когда Энджи снова посмотрела на Роке, ее глаза сияли, но на этот раз не от слез.

— A esperanga е a ultima que morre, — нежно повторил он и, уложив Энджи на подушку, поймал ее жаркие губы еще одним горячим и страстным поцелуем.

Она обняла его за плечи и начала жадно ласкать его, как он вдруг отстранился и присел на коленях рядом с ней.

— Что, черт побери, на тебе надето? — удивленно спросил он, уставившись на ее белую ночную сорочку, пошитую в виде балахона.

— Власяница, — прошептала с улыбкой Энджи. — Я ведь думала, что ты пойдешь спать в другую комнату.

Роке распрямил на ней сорочку, чтобы получше разглядеть ее. Он медленно провел взглядом по густой копне ее рыжих волос, разметавшихся по подушке, остановился на ее узких розовых пятках и рассмеялся: