Сладкая опасность

Ну, а что же броня, укрывшая мое сердце? Пока я сидела в аэропорту в ожидании приглашения на посадку, внутри у меня что-то треснуло, и в душе образовалась глубокая щель, которую тут же наполнила ревущая боль. Страдание было таким осязаемым, что я едва могла дышать. И выглядела, видимо, ужасно, потому что окружающие стали бросать на меня обеспокоенные взгляды.

Я хотела, чтобы со мной была Патти. Чтобы был отец. Но больше всего — чтобы был Каидан.

Приехав в аэропорт, я позвонила Патти, чтобы предупредить, что прилечу раньше. Она ни о чем не спросила, но поняла, что мне плохо, и я услышала в ее голосе печаль и разочарование.

Я понимала, что надо встать и поискать туалет, чтобы не расплакаться прямо на людях, но тело не желало мне повиноваться. Год с лишним я не была способна плакать, а теперь чувствовала, как слезы поднимаются во мне, словно цунами. Возможно, их высвободило знание, что все повелители и шептуны на форуме, но к моему изумлению и смущению слезы потоком полились по щекам. Я не могла их сдержать. А из горла против воли рвались рыдания. Унизительно.

— Все хорошо, — задыхаясь, сказала я пожилой женщине, положившей ладонь мне на руку. Со всех сторон на меня смотрели с сочувствием. Я сжалась в комочек, закрыв лицо руками и уткнув в колени, и мечтала вовсе исчезнуть.

— Может быть, — сказал шепотом какой-то мужчина, — у нее кто-нибудь умер.

— Это молодой человек? — тихо спросила женщина, сидевшая рядом. Мне удалось кивнуть, она погладила меня по спине и пробормотала: — Все они такие.

Мужчина, который сидел напротив, потрогал меня за плечо и протянул свежий носовой платок, деликатно сообщив, что я могу его забрать. Доброта окружающих привела лишь к тому, что слезы полились еще обильнее. Я заставила себя вытереть их платком и высморкаться. Тут в динамиках зазвучало объявление, и все притихли.

— Добрый день, леди и джентльмены. Через несколько минут начнется посадка на рейс четыре двадцать восемь…

Пассажиры оживились, зашумели, стали проверять ручную кладь и посадочные талоны. Я икнула, всхлипнула, вытащила из рюкзака свой талон и тут различила в мешанине голосов один, от которого сразу навострила уши.

— Анна!

Я еще раз икнула и замерла на месте. Этот британский акцент — моя голова сама собой резко повернулась в ту сторону.

И тут же я сжалась: если он правда здесь, то, должно быть, случилось что-то плохое.

Платок упал мне на колени, когда Каидан пробежал по коридору терминала и остановился у нашего ряда кресел. Вот это номер — у меня онемели ноги. При виде растрепанного молодого человека с горящими синими глазами люди начали останавливаться. Он стоял, глядя на меня, волосы падали ему на лицо, и на этом лице странным образом была написана чистая радость. Все окружающие попеременно смотрели то на него, то на меня, и между нами образовался широкий проход.

— Что случилось? — спросила я. Надо было вставать, но мое тело, похоже, полностью вышло из-под контроля.

— Я… Ничего. — Он беспокойно осмотрелся, как будто искал в зале возможную опасность.

— Как ты прошел через контроль?

— Купил билет. — Он выглядел неуместно в аэропорту и казался еще живописнее, чем всегда, в своих шортах для серфинга, измазанной футболке и шлепанцах. Ровно в том, в чем я его оставила.

— Ты… ты летишь этим рейсом? — Я была страшно смущена.

— Нет, — ответил он, — но эти зануды не соглашались тебя вызвать. А телефон у тебя выключен.

Тут воздух наполнился шепотом и аханьем, и мне стало ясно, сколько вокруг народа.

Наконец, ко мне вернулась способность держаться на ногах. Я встала и пошла к нему по коридору, который оставили нам другие пассажиры, не позволяя себе надеяться.

— Я… — Он понизил голос так, чтобы слышала только я. — Я просто… — Он несколько раз пытался начать и останавливался, засовывал большие пальцы в карманы, вынимал их оттуда. А потом шумно выдохнул и сказал:

— Анна… в ночь на форуме, когда ты была спасена, — это был единственный раз в моей жизни, когда я за что-то благодарил Бога.

Эти слова. От них я бы таяла снова и снова.

Я смотрела. Он смотрел.

Мои руки потянулись к его лицу, коснулись скул и подбородка. А потом я вручила ему свое сердце.

— Я люблю тебя, Кай.

Он закрыл глаза и задрожал, так, как если бы кто-то провел по его спине перышком. Мои глаза снова горели. Он не ответил мне встречным признанием, но это было нормально. Я понимала. Ведь он, это было мне доподлинно известно, никогда в жизни никому не говорил этих слов. Само то, что он оказался здесь, что примчался за мной — этот момент — его поступки. Только это и имело для меня значение.

Он обхватил ладонями мое лицо и прошептал:

— Проведи со мной эту ночь.

Теплый трепет прошел по всему моему телу, и вся решимость последних двух часов начала стремительно таять.

— Кай… нам нельзя. — И даже пока я это говорила, в голове у меня возникали доводы в пользу того, что можно. Повелители и шептуны сегодня ночью на форуме, а завтра будут терроризировать Лас-Вегас и окрестности. Но нам с Каиданом, если речь шла о том, чтобы остаться вдвоем, следовало побеспокоиться не только о демонах, но и о других вещах.