Сладкая отрава (сборник)

— Это правда! Вас не было в комнате, и коляска ваша, без которой вы якобы не можете передвигаться, стояла здесь пустая. Мы, как сумасшедшие, искали вас где только можно, бегали вокруг дома и по улицам и дорогам, а вы в это время спокойненько вернулись в свою обитель! Девичью, смею заметить, обитель! У нас головы раскалывались от всяких предположений, а вы тихонечко, незаметненько пробирались сюда!

Она крикнула так громко, что внутри у меня все похолодело:

— Лжец! Вы грязный лжец! Вы хотите представить меня сумасшедшей, я знаю! Хотите запереться здесь вдвоем с Элен и заграбастать наше состояние!

Я закрыл уши руками.

— Значит, тогда и я, и Элен — сумасшедшие! Она может повторить вам все то, что я рассказал. И это ведь она первая заметила ваше отсутствие и предупредила меня!

Последний довод ее добил.

— Так это она… заметила…

— Совершенно точно!

Она закрыла глаза. Лицо у нее стало таким же серым, каким я уже видел его однажды, в тот день, когда мы целовались.

— Вик, мне страшно… Это Элен…

— Что — Элен?

— Это Элен хочет представить меня сумасшедшей, Вик… Она, наверное, напичкала меня снотворным, так, что я даже проснуться не могла… А потом вытащила меня из дома… Да, да… у меня было такое ощущение во сне, будто меня тащит кто-то на спине…

Сейчас она была словно под гипнозом.

— Ева! — крикнул я. — Я запрещаю вам предъявлять сестре такие обвинения! Это недостойно… Я вас презираю!

Она приподнялась, как если бы хотела встать… Движение было таким резким, что она едва не свалилась с кровати.

— Тем не менее, это единственное логическое заключение, которое можно сделать из всего, что произошло. Да, Вик!

Тут я почувствовал, что за спиной у меня кто-то стоит, и обернулся.

Это была Элен. Ноги расцарапаны, в волосах — полно еловых иголок, платье разорвано.

Она держала руку на сердце — и потому, наверное, что задыхалась, набегавшись, и потому, что услышала такое чудовищное обвинение сестры.

Она долго молча смотрела на Еву. Та опустила голову. Элен вышла, и я услышал, как она с шумом хлопнула дверью своей комнаты.

— Ева, — прошептал я, задыхаясь. — Ева, вы ясно представляете себе, что вы сейчас сказали?

Она покачала головой:

— О, я не знаю! Я ничего больше не знаю, Вик!.. Я… я, наверное, и вправду немного сумасшедшая…

— Но я знаю одно, Ева…

Она вскинула голову, всматриваясь в меня.

— Я знаю, что вы ходите! И я знаю, что вы — самая грязная шлюха, которую я видел в своей жизни!

— О-о-о! — громко застонала она, выпятив губы и выпучив глаза.

Она походила на затравленного зверя.

Теперь она могла притворяться сколько угодно, было поздно, я ей не верил… И уже не мог контролировать себя.

Я сорвал с нее одеяло. Она со страхом смотрела на меня, веки у нее дрожали.

— Вы ходите! — прорычал я. — Вы ходите! Ну, вставайте, идите, покажите, как отлично вы ходите, вы, шлюха!

Лицо у нее стало просто страшным, ничего уже в нем не осталось ангельского, обычного…

— Ну вставайте же! Вставайте! Идите же, мадемуазель Лекэн!

Совсем уже выйдя из себя, я схватил ее за руку, вырвал из кровати и с силой толкнул вперед.

Сердце так и стучало в груди — я ждал.

Ева рухнула на пол, ударившись головой о колесо своей каталки, и взвыла. Попробовала сесть, но ничего у нее не получилось.

Я подошел к ней, поднял ее, выпрямил и снова отпустил.

Она упала у моих ног, как подкошенная.

Только это наконец меня успокоило. Я отнес ее на кровать.

— Ева, — сказал я, — если я случайно ошибся, то никогда не прошу себе этой минуты.

Бросив на нее взгляд, я вышел.

Глава 10

Я пошел к Элен. Я думал застать ее всю в слезах, но был сильно удивлен, увидев, что она совершенно спокойна. Она сидела в кресле, положив нога на ногу и опираясь подбородком на кулак.

Я сел на ее кровать.

Даже сейчас я не мог не залюбоваться ее красотой.

Несмотря на то, что платье у нее было порвано, а ноги все расцарапаны, держалась она с невероятным достоинством.

— Ну? — тихо спросил я. — Что вы скажете обо всем этом?

Она жалобно улыбнулась:

— Видите, Виктор… С человеком прожиты годы. В нем сосредоточен весь твой мир. Ему посвящена лучшая часть жизни… И вдруг однажды ты замечаешь, что он не только не благодарен тебе за все жертвы, но еще и… ненавидит вас!

Как больно было мне видеть это сдержанное ее отчаяние!

— Элен, — попробовал я успокоить ее.

— Нет, оставьте, Виктор… Оставьте…

— Конечно же, она сказала это от злости… Она попала в ловушку и не знала, что придумать, чтобы выбраться из нее…

— Она сказала это потому, что у нее нет сердца, сказала потому, что ненавидит меня, Виктор. Я прекрасно знала, что она никогда не простит мне того, что отняла вас у нее…

— Подождите, — остановил я ее, — мне кажется, моя гипотеза относительно ее ночных хождений правильна… Пожалуй, она не сознает, что происходит… Или же…

— Что — или же?

— Или же это самая экстраординарная комедиантка, которая когда-либо существовала на свете…

Элен вздохнула:

— Кто даст нам ответ на этот вопрос?

— Рано или поздно мы получим этот ответ. О каком снотворном она говорила?

— Ей выписал его лечащий врач.

— Как оно действует?