Сладкая отрава (СИ)

У меня сейчас единственное желание – исчезнуть из этой комнаты, оказаться как можно дальше от этой девушки.

– И выключи чертов проектор, – приказываю я, когда с экрана раздается очередной вопль боли.

Меня тошнит, буквально все внутренности выворачивает от спазмов ужаса. Мне кажется, я вновь чувствую те пытки, через которые прошло мое тело.

Китнисс наконец выпускает мои руки и встает, чтобы остановить воспроизведение записи. Я пользуюсь этим и подскакиваю на ноги, устремляясь к двери. Жена догоняет меня уже на выходе. Она прижимается к моей спине, обнимая за плечи.

– Пит, Сноу обманул тебя! – ее голос дрожит, а руки крепко вцепились в меня.

Злюсь – это защитная реакция, чтобы не заплакать. Моя душа стонет, разрывается, кровоточит…

– Китнисс, дай мне уйти, – напряженно говорю я, изо всех сил стараясь не сорваться и не скинуть ее с себя.

– Сноу заплатит за все! Я убью его, убью! – иступлено повторяет Сойка.

Мое терпение, в конце концов, заканчивается, и я отталкиваю жену, хватая ее за плечи, и хорошенько встряхиваю.

– Ты только и можешь, что убивать? – кричу я. – Сноу! Жители дистриктов! Моя семья!..

При воспоминании о родных сердце болезненно колит, и слезы бессилия все-таки выступают на глазах.

– Ты несешь людям смерть, Китнисс! – бормочу я севшим голосом. – Сколько можно? Когда ты прекратишь?

Я выпускаю Сойку и делаю несколько шагов в сторону. Мне, как воздух, нужно, чтобы между нами было расстояние – перед глазами пляшут яркие вспышки противных воспоминаний, я опасаюсь очередного приступа. Стараюсь дышать глубже. Боюсь, однажды я ненароком могу нанести вред ребенку.

Китнисс несколько минут молчит, размышляет, сомневается.

– Я… Мне жаль, что твои родные погибли, – говорит она, а я невольно рычу, сдерживая бушующие эмоции. – Но и это вина Сноу! Он же мучил тебя, пытал… – начинает она, но я перебиваю.

– Меня пытали из-за тебя! – резко говорю я. – Все в моей жизни из-за тебя!

– Какой же ты упрямый! – срывается Китнисс. – Убить Президента необходимо…

Я как во сне наблюдаю за своими руками, которые тянутся к шее Сойке с единственным намерением – удушить. Она врет, выкручивается и снова угрожает кровавой расплатой. Мое тело дрожит, а мышцы нестерпимо ломит. Китнисс смотрит на меня широко распахнутыми, полными ужаса глазами и отступает назад.

– Сноу обманул тебя… Ты должен верить мне! – шепчет она, надеясь, что ее это защитит.

Я борюсь с собой и наконец замираю на месте. Руки, вытянутые вперед, трясутся так, что мне с трудом удается взять над ними контроль.

– Ложь? – обреченно говорю я, отворачиваясь. Слезы все еще не высохли на моих щеках, а голос не слушается. – Это мои воспоминания… И Сноу не мог изменить их… – наверное, какое-то сомнение шевелится в душе, потому что я поправляюсь, – не все… О многих вещах Президент не знал, они были только у меня с тобой… И они… пропитаны той же ложью, что и всегда.

– Ты должен быть сильнее! – заявляет Китнисс, а я кривлюсь от ее слов.

– Я ничего тебе не должен, – обрываю я разговор. И снова собираюсь уйти. – Ты всегда ищешь виноватых, – говорю я грустно. – А знаешь, где можно найти причину всех проблем? Загляни в зеркало!

Хлопнув дверью, вылетаю из комнаты. Без дела слоняюсь по Дворцу. Несколько часов провожу сидя у бассейна, но, как ни стараюсь, спокойствие не приходит. На душе вьюга. Сомнения грызут меня сотнями маленьких острых зубов.

Зачем Сноу подарил диск? В чем смысл? Я снова вспомнил весь тот ужас, через который прошел…

Кровь, боль, крики…

Измена Китнисс…

Мне показывали ролики с ней и Хоторном, когда пытали? Но для чего? Я ведь знал о том, что она меня предала и раньше…

Стоп. Или не знал?

Роюсь в своей памяти, пытаясь отыскать время, с которого я понял, что Китнисс меня обманывает. Осознание всего ужаса, на который способна Сойка, пришлось именно на период заключения в темнице, но до этого я просто-напросто отказывался видеть очевидное. Разве нет?

Я не понимаю сам себя. Голова буквально раскалывается. Еще и в городе определенно что-то празднуют: крики толпы и громкой музыки доносятся даже на открытую террасу Дворца. Ах да, сегодня один из ночных карнавалов – я наслышан об этом празднике, но вряд ли пойду.

На Капитолий медленно опускаются сумерки, но мне, как на зло, совсем не хочется возвращаться в комнату… Там Китнисс… Как все запуталось! Я не знаю, сможем ли мы ужиться вместе – между нами слишком много недосказанности, сомнений, обмана…

Отправляюсь на тренировку. Пару долгих часов изнуряю свое тело, доводя его до изнеможения. Физические упражнения вытесняют сомнения – на них просто не остается сил.

Вернувшись наконец в спальню, нахожу Сойку, мирно спящую в постели. Стараюсь не шуметь: беру полотенце из шкафа и пробираюсь в ванную.