Сладкая погибель

Даже если Джозефина выберет Руна, какое будущее их ожидает? Он никогда не сможет спать только с ней, он не может представить себя в постели с единственной женщиной на все последующие тысячелетия.

Особенно когда его ценность для Møriør зависела от того, что он спал с другими.

Осушив бокал, Рун отставил его в сторону. Забудь вампиршу.

— Давай просто сделаем это. — Он потирал свой член ладонью, пока тот не стал достаточно твердым. — Разве для тебя имеет значение, заинтересован я кем-то или нет? Я заставлю тебя мурлыкать. Я всегда так делаю.

— Ты уверен в этом?

Я хочу войти в Джозефину. В ее шелковый жар, которым наслаждался языком. Хочу видеть ее реакцию, когда войду в нее в первый раз.

— На все сто.

Делли поджала губы.

— С тем же успехом ты можешь начать рассказывать. Назови ее имя. Я хочу знать о ней все.

Рун выдохнул, уступая.

— Отлично. Ее зовут Джозефина.

Он подлил себе и Делли по солидной порции вина.

— Что еще? — спросила нимфа взволнованно. — Почему она отличается от остальных?

Как выразить словами то, что чувствовал Рун?

— Она — ходячее противоречие. Она сильная, но юная. Временами кажется уставшей от жизни, но опять-таки, она чертовски молода. Безумно скрытная… и все же говорит обо всем напрямую.

Он напомнил себе, как она говорила: «Ты. Мне нравишься. Ты мне так сильно нравишься». Как она могла так правдоподобно врать, испытывая агонию?

— Говоря, что она «молода»?..

Замявшись, Рун признался:

— Четверть века.

Делли поперхнулась вином.

— Я знаю. И, проклятье, Делли, она — вампирша.

— Как такое возможно? Женщины-вампиры очень редки.

— Я мало знаю, — вернее, ничего, — о ней. Но она совершенно точно вампирша.

Взволнованность Делли увяла.

— Рун, мне так жаль. Неудивительно, что ты несчастен. — Она накрыла его руку своей. — Возможно, твоя Джозефина сможет пить пакетированную кровь, или типа того. Воздерживаться от крови партнера станет огромной жертвой, но я уверена, она попытается ради тебя.

Глядя на нее поверх бокала, он сказал:

— Она пьет мою черную кровь. Не может насытиться ею.

В его голосе слышалось самодовольство.

— Что? Как такое возможно?

— Она сказала, что может пить мою кровь, потому что «страшно сильная и все».

Глаза Делли наполнились весельем.

— Она мне уже нравится. Она прошла переход?

— Недавно она была ранена. Я изрисовал ее рунами, но подозреваю, что она могла бы и сама регенерировать.

Рун до сих пор не мог поверить, что вспомнил эти комбинации рун спустя столько времени. Но с другой стороны, в том борделе я нуждался в них достаточно часто.

— Между вами нет физических преград? Ты можешь всецело быть с ней?

— До сих пор все шло отлично.

Хотя он еще не был внутри нее. Если она является его парой…

— Это должно означать, что она — твоя. Ты нашел ее, Рун! Ты понимаешь, какое это благословение для тебя?

Этим словом никогда нельзя было описать существо, подобное Руну.

Делли изучала его лицо.

— Ты… увлечен, когда ты с ней?

— Увлечен? Кончая с ней, я кричу так сильно, что срываю голосовые связки. Говорю раньше, чем успеваю подумать. Разговариваю на гребаном Демонском! — Он откинулся на спинку дивана, и уставился на покрытый листьями потолок. — Я полностью теряю контроль. Впервые ощутив вкус ее естества, у меня глаза закатились.

Пухлые губки… сводящее с ума колечко в клиторе…

Потерявшись в воспоминаниях, он сказал:

— Она стала такой мокрой. Когда она кончила на моем языке, это стало для меня сладкой наградой. И, всемогущие боги, когда она пронзает мою кожу своими острыми маленькими клыками, мое сердце колотится, а яйца сжимаются и болят, как никогда прежде. Член ощущается так, словно вот-вот взорвется…

Делли кашлянула.

Рун моргнул, удивленно осознав, что поглаживает себя. Нимфа усмехнулась. Рун нахмурился и отдернул руку.

— Я об этом и говорю… никакого контроля!

— Выбирай одно из двух, Рун. Ты не можешь бояться потерять контроль, и стать бесчувственным.

Делли права.

— Думаю, ты на нее запал.

— Типа влюбился? Такие как я не знают любви; мы на нее не способны. И уж тем более не я, с моим-то прошлым.

Рун веками жил с занесенным над шеей мечом, пока к власти не пришел порядочный хозяин, который освободил его и предложил ему долю с прибыли. Бесчувственный к насилию, не видящий для себя альтернативы, Рун ответил:

— Почему бы и нет?

Он считал себя обычной проституткой.

Рун никогда не думал о будущем. Его чувства зачахли, как остывшая зола.

А что сейчас? Джозефина делала его возбужденным, неистовым, страстным. Безумная страсть заставляла его терять над собой контроль. Тлеющие угли внутри него вновь разгорались пламенем?

Джозефина заставляла его отправляться туда, где он никогда раньше не был.

Я хочу вернуться туда.

— В прошлом, чтобы выжить, ты был вынужден отстраниться. Но теперь все изменилось, — сказала Делли.