Сладкая приманка

– Игорь, пойми одну вещь, – я посмотрела ему в глаза совершенно искренне, чтобы он мне поверил. – Я действительно ничего не понимаю в физике и не смогу даже объяснить, чем отличается нейтрон от нейтрино. У меня, например, в голове не укладывается, как это могут существовать частицы без массы. Какие же это тогда частицы? Честное слово, я не знаю, что такое принцип казуа… или наоборот… Меня саму удивили эти слова. Я вспомнила, что назвала там еще какую-то область определения. Это еще к чему? Я тоже не понимаю.

– Это школьная программа по алгебре, – пробурчал Игорь.

– По алгебре?! – ужаснулась я. – Терпеть ее не могла в школе!

– Но почему же тогда ты все это говорила? – воскликнул Игорек.

– Вот тут уже начинается моя территория, – сказала я с полной уверенностью в голосе. – Это я объяснить могу. Дело в том, что каждый человек, в том числе и я, помнит гораздо больше, чем он помнит. И не смотри, пожалуйста, на меня как на дуру. А то придется с точно таким же выражением в зеркало смотреться. Память человека принадлежит к его сознанию. Но сознание – это еще не вся психика. Есть еще очень обширное и глубокое бессознательное, о котором нам до сих пор известно в общем-то мало. Но мы знаем тем не менее, что именно в бессознательном хранится море информации, которая кажется нам сейчас просто неактуальной, ненужной. Бессознательная память человека фиксирует практически все, что попадается ему на глаза, все, что влетает ему в уши, все движения, совершаемые телом, все ощущения и эмоции. Можно научиться извлекать из бессознательной памяти то, что тебе может понадобиться. Скорее всего, я где-то все это слышала: и про элементарные частицы, и про этот непонятный принцип. Когда я говорила в студии, я очень долго и тщательно настраивалась психологически на этот разговор. Я старалась почувствовать, будто я говорю с ним наедине и что я ощущаю то, что ощущает он от моих слов. Это называется «психический резонанс». Если физические сравнения тебе ближе, поймешь сам. Фактически я пытаюсь психологически вибрировать точно так же, как он. И тем самым понимаю очень многое о нем, о том, как он воспринимает мир.

– Но откуда ты… – промычал Игорь, но вопроса так и не задал.

– Ты прав, – ответила я ему тем не менее. – Откуда я знаю, на какую волну настраиваться? Так? Откуда у меня представление о том, что творится у него внутри? Опять не могу тебе пока сказать. И это никакой не секрет. Это действует тот же механизм бессознательного. В мозгу человека не только хранится бездна всякой невостребованной информации, но идет и процесс обработки этой информации. Тебе случалось замечать, что некоторые выводы возникают в твоей голове как бы сами собой, неожиданно. Люди называют это откровениями, вдохновением, интуицией, догадкой или еще как-то. Но все это делает наш мозг, только без нашего ведома. А сознанию он предлагает уже готовые выводы. Я просто хорошо настроилась на этого типа. Он явно имеет какое-то отношение к науке, готова поспорить, но вот физик он, химик или математик, этого я не знаю.

Игорек смотрел на меня горящими глазами. «Вот бы овладеть таким методом!» – читала я в его взгляде. Я вздохнула. Значит, так мне и не удалось до конца объяснить ему, что такой процесс происходит в мозгу каждого человека, а чтобы им как-то воспользоваться, нужно развивать прежде всего чувствительность и эмоциональную восприимчивость, а не логические и аналитические способности. Как этому научиться? Не знаю.

Глава четвертая

В следующие два дня произошли события, которые, правда, нисколько не приблизили нас к тайне имени зловещего террориста-взрывателя, но несколько приоткрыли завесу над тайной его личности.

Прежде всего я получила письмо от человека, к которому обращалась по телевизору. Письмо было подброшено на проходную телевидения, но адресовано было мне – «капитану МЧС Ольге Николаевой», как напечатано было на конверте. Сам конверт был обычным, европейского стандарта – узкий, вытянутый в длину, письмо было напечатано на старой пишущей машинке на листе машинописной бумаги формата А-4. Ни одна из строчек не была написана от руки, если не считать жирной красной черты, зачем-то проведенной фломастером чуть ниже марки.

Он смотрел передачу. Теперь я в этом уверена. И я все же сумела его достать. Он даже решил мне ответить. Это уже хорошо. Теперь нужно попробовать сделать наше общение постоянным. Обратиться к нему еще раз. Опять по телевизору? Наверное, так и придется, если он сам не предложит какого-то другого способа.

Обо всем этом я успела подумать, пока вскрывала письмо. Мужчины предоставили мне право первой прочесть письмо. Но, прочитав всего две строчки, я бросила письмо на стол и сказала Игорьку:

– Читай вслух! Это очень умная сволочь! Я не хочу никакой иллюзии интимности между мной и этим типом.

У моих мужчин вытянулись лица. Григорий Абрамович отобрал письмо у Игорька и начал читать сам.

– «Ты считаешь, что с тобой есть о чем говорить? Мне с тобой? О чем? О том, какого размера…».