Сладкая приманка

Совпадение фраз в найденных мной черновиках и газетной публикации, сделанной по требованию террориста, – это еще не доказательство, что в обоих случаях о свободе рассуждал один и тот же человек. Теоретически это может оказаться совпадением.

Даже если я сама себя сумею убедить, что это один и тот же человек, для судьи этого будет явно недостаточно. Нужны неопровержимые улики, что террорист – старший брат Машкова. Если бы я нашла печатный текст, можно было бы сравнить его с тем листом, что он прислал мне лично в ответ на обращение по телевидению. Но я не нашла в квартире Машкова ни одного машинописного листка. А мы в управлении не располагали образцом почерка террориста. Юридически достоверной идентификации мы поэтому провести не смогли бы.

Наконец мне повезло. В углу шкафчика я обнаружила тоненькую связку писем. Первое, что бросилось мне в глаза, – жирная черта, проведенная фломастером под маркой. Это его письма, без всякого сомнения! Этого было более чем достаточно. Личность террориста можно установить с точностью до ста процентов. Взрывы производил старший брат Алексея Машкова, Александр.

Объяснение красным линиям на конверте я нашла в одном из писем. Машков-старший писал, что он просит Машкова-младшего на всех письмах, в которых он сообщает что-то важное, делать такую черту красным фломастером. Сам он будет поступать точно так же. В другом письме Машков-старший хвалил младшего за то, что тот письмо, в котором сообщил о смерти отца, пометил знаком особой важности. Я не нашла в этом письме Машкова-старшего ни капли сожаления или хотя бы расстройства по поводу смерти отца.

Вдохновленная своим открытием, я помчалась… нет, не в управление, несмотря на то, что времени у нас оставалось уже в обрез. Я побежала на квартиру к Игорьку, проверить, как там Лариса. Я понимала при этом, что теряю время, но поимка Машкова могла затянуться еще на сутки, а с Ларисой нужно было что-то срочно решать. У нее положение тоже становилось критическим.

Я хотела только проверить одну свою идею и сразу же вернуться в управление для выполнения своих прямых обязанностей. Хотя, признаюсь честно, поимка террориста как-то с трудом укладывается в мои представления о наших прямых обязанностях.

Дверь мне открыл Сергей и, не дав мне пройти в комнату к Ларисе, молча обнял меня и поцеловал. На мгновение я замерла, но… вечный цейтнот, который накатывает в самый неподходящий момент. У меня не было времени с ним даже поговорить. Я мягко отстранилась и сказала:

– Потом, Сережа. Потом. Хорошо? Не обижайся, я тебя помню и люблю… Не могу тебя забыть, хотя и очень старалась это сделать. Но об этом потом. Сейчас мне нужно к Ларисе.

Не знаю, обиделся ли он, а может быть, расстроился или разозлился. Я не стала наблюдать за его реакцией. Меня сейчас больше всего интересовала Лариса.

Выход из ситуации, который я для нее придумала, был банально прост. От реальности она ушла в иллюзию. Так почему бы с помощью той же иллюзии не возвратить ее в реальность? Тем более, оттого, что я попробую это сделать, в случае неудачи ничего не изменится. Ее бред дополнится еще одним штрихом, вот и все.

Я вошла в комнату, где лежала на кровати Лариса. Не знаю, почему, но мне показалось, что, если в ближайшие два дня она не сумеет родить, все окончится трагически для нее и, возможно, для ребенка тоже. Может быть, в ее глазах прочитала я это предупреждение, это послание из будущего. Люди часто чувствуют приближающуюся смерть или близкую опасность смерти.

Она, кажется, ощущала такую опасность, хоть и не могла теперь осознать ее. Это выливалось в крайне беспокойное поведение.

Она видела себя все той же пятилетней девочкой, но стала более капризной и привередливой.

– Привет! – сказала я Ларисе. – Как дела?

Она смотрела на меня, надув губы.

– Что молчишь? – продолжала я говорить тоном, которым говорят с детьми. – Тебе здесь нравится? Дядя Сережа тебя не обижает?

Она покачала головой:

– Нет, не обижает. Только с ним скучно: он только смотрит и не умеет играть ни во что.

Она посмотрела на меня с вызовом и добавила:

– А я играть хочу! Пусть он со мной играет! Скажи ему! Скажи!

– Вот какой нехороший дядя Сережа! Не хочет играть с тобой! Я его обязательно поругаю.

Я посмотрела на Ларису и решила, что нужно все же попробовать испытать мой прием.

– Знаешь, во что мы с тобой будем играть? – спросила я. – В дочки-матери.

– Чур, я буду мамой! – закричала Лариса. – Чтобы и деньги у меня были, и конфеты все, и чтобы ты меня слушалась! Ты дочкой будешь!

– Конечно, я буду дочкой, – согласилась я. – Вот мне сейчас в школу нужно идти. Только я не одна у тебя дочка.

– А еще где? – спросила Лариса.

– А вторая скоро появится, – пообещала я, сама волнуясь, как бы неосторожное слово не отбросило эту женщину вновь в состояние стресса.

– А как появится? – поинтересовалась Лариса. – Из животика?