Сладкая приманка

В общем-то, я даже не выходила из образа, который он мне сам навязал. Этакая супруга-советчица, подталкивающая державного супруга на славные подвиги. Двигатель такой женский, для малоподвижной и неповоротливой мужской материи…

Я прекрасно знала, что проблема, которую я ему подсовываю, практически неразрешима. Даже один Кузин, без своих автоматчиков, легко справится с тремя десятками заключенных, если у него будет оружие. А какое оружие есть у Гири? Магазин от автомата Петра, застреленного кузинскими охранниками у ворот.

Да и нужно ли Гире оружие? Как только он берет в руки оружие, он автоматически попадает в разряд беглеца, оказавшего вооруженное сопротивление. Я не сильна в Уголовном кодексе, но это почти вышка.

Он поэтому и автомат в руки старался не брать. Мне отдал, когда у Петра отнял. Он меня тогда фактически подставлял, а я этого даже и не поняла. Какое у него обо мне должно было сложиться впечатление? Очень простое — дура дурой! Ну что ж! Теперь нужно стараться не выходить из образа…

— К Кузину я не вернусь! — твердо сказал Гиря, и я прекрасно поняла, что он хотел сказать. — Пусть лучше стреляет…

— Дурак! — сказала я обиженно, как женщина, разочарованная глупым поведением своего мужчины. — Если тебе и можно с кем-то силой помериться, так это только с Кузиным. У него у самого рыло в пуху. Если ты его сможешь подловить и потом сдать нашим бойцам из МЧС, тебе только спасибо скажут…

Гиря очень внимательно посмотрел мне в глаза и медленно сказал:

— Это идея!

Но мне показалось, что-то мелькнуло в его глазах такое, что не оставляло Кузину возможности спастись даже в руках МЧС.

— Кузину мы встречу организуем! — воскликнул Гиря и, приказав мне сидеть на месте, поднялся и пошел к остальным, которые напряженно прислушивались издали к нашему разговору.

Должна признаться, что меня и в самом деле серьезно беспокоило возможное преследование со стороны Кузина. Сам полковник Краевский вряд ли рискнет лично участвовать в этом опасном мероприятии, а Кузину просто деваться некуда, кроме как пойти за нами в погоню…

Гиря действовал как очень способный полководец. Наилучшая тактика ведения боевых действий, насколько мне было известно из обзорных лекций по истории военной тактики, которые читали нам на сборах в спецлагере, — это встречный бой.

Гиря распределил своих людей по всей длине участка, где можно было ожидать появления Кузина, и приказал им, вооружившись хотя бы обгорелыми дубинами, двигаться по направлению к лагерю, соблюдая предельную осторожность. При появлении охранников затаиться и, приблизившись на минимальное расстояние, попытаться завладеть оружием. Кузина брать только живым.

Говорил он так уверенно, что не только заключенные, для которых он многие годы был авторитетом, слушали его беспрекословно, но даже я на несколько мгновений поверила в успех его тактики.

Гирю подвел тот же самый недостаток, который подводил многих гораздо более известных полководцев и военачальников, — медлительность.

Его «войско» не успело даже перейти на ту сторону ручья, как прозвучала автоматная очередь, и двое заключенных упали на выжженную пожаром землю… На том берегу замелькали фигуры охранников.

— Все назад! — закричал Гиря, схватив меня за руку и рывком заставив следовать за собой. — В торфяник! Держитесь ближе к деревьям! Там не провалишься…

За какие-то несколько минут ситуация на берегу ручья изменилась, и положение наше значительно ухудшилось. Мы оказались прижатыми к краю горящего торфяного поля, углубиться в которое означало верную смерть. От ручья к нам приближались вооруженные охранники во главе с начальником лагеря, наверное, можно уже сказать, бывшего лагеря, Кузиным… Выхода у нас практически не было. Оставалось надеяться только на чудо…

Лежа рядом с Гирей за невысоким пригорком, сравнительно твердым и на вид надежным, я наблюдала, как по открытой поляне приближается к нам сам Кузин, опередив своих подчиненных, и размышляла о том, что такое чудо… С точки зрения психологии.

«Чудо, — думала я, — это такое событие, которое наступает вопреки логике развития ситуации. Событие, которое не может произойти, если эта логика не нарушится… Но всегда ли мы понимаем логику событий? Понимаем мы ровно столько, сколько позволяет нам имеющаяся у нас информация. А сейчас у нас даже информации никакой нет. Знаем только одно: нас преследует Кузин. Так мы его и до образа мифического чудовища раздуть можем… А кто, собственно, такой Кузин? Типичный неудачник, не справляющийся со своими желаниями и поэтому попавший в начальники лагеря. На этой должности можно любые свои желания удовлетворить, вплоть до самых диких… А сейчас его тоже загнали в тупик, и он действует вынужденно. Он не может не убить этих людей и меня тоже, поскольку, если он этого не сделает, Краевский просто пристрелит его и сунет в горящий торфяник, чтобы следов не осталось… Кузин держится уверенно только потому, что уверен в отсутствии у нас оружия… А у него — несколько автоматов… Кстати, сколько с ним людей?»

— Сколько их, Гиря? — шепотом спросила я.