Сладкая расплата (ЛП)

«Пророчество правдиво. Я лично завладел телом и уничтожил записанный текст по приказу Люцифера. В версии, рассказанной Рахабом, только часть правды. А девушка лишь дополнила ее. Нам предложили небо. Люцифер знал, что в его армии найдутся те, кто усомнится в правильности выбора, и это сократит число тех, кто будет в итоге биться за него. Девочка-Нефилим проявила себя. Дайте ей продолжить. Лично я выбираю Лорда Света».

Князья замерли. Большинство, казалось, были возмущены, но другие пришли в благоговейный трепет.

Я не знала, как много падших ангелов в этой комнате хотело бы вернуться на небеса, но была уверена, что большинство не захотят и без борьбы не уйдут. Они наслаждались Землей и властью, которой здесь обладали. Возвратиться на Небеса они желали не намного сильнее, чем попасть в ад.

Я сквозь слезы взглянула на друзей, стоявших рядом. Готовых. Превосходящих числом армию Князей.

— Создатель повернулся к нам спиной! — закричал Сонеллион. — Я не побегу к Нему, поджав хвост!

— Он прав, — сказал Шакс. — Кроме того, мы можем сами захватить и землю, и небеса.

Фарзуф был на грани паники.

— Мы не можем позволить пророчеству осуществиться.

— Значит, она должна умереть, — сказал Кобал, Князь Чревоугодия. — Сейчас.

— Нет! — сказал Алоцер, становясь передо мной. — Сначала пройдите мимо меня.

— Будь благоразумен, Алоцер, — начал спорить Астероф. — Хочешь провести остаток вечности среди ангелов, глядящих на тебя свысока?

Джезбет шагнула к Алоцеру.

— К нам будут относиться по справедливости, и мы все это знаем.

— Это все твои долбаные женские гормоны, Джез? — Сонеллион схватился за свою промежность. — Пора тебе снова обзавестись яйцами.

Она ядовито взглянула на него.

— В этом теле я вижу мир яснее, чем в любом другом, обладающем яйцами.

Сонеллион зарычал на Джезбет, но папа их перебил:

— Достаточно. Мы были идиотами, когда думали, что сможем свергнуть Его, — сказал он. — И вы еще большие дураки, если думаете, что можете сделать это в будущем.

— Не слушайте этих предателей! — прокричал Рахаб.

Толпа перешла в наступление. Стороны были выбраны, линии выстроены. Мои глаза обежали окружающих в поисках того, кто первым поднимет оружие. Пиджаки и галстуки были сброшены на землю. Только трое из десяти упомянутых Князей, включая отца, решились защитить меня.

— Разоружите их, — крикнул через плечо отец Нефам.

Сонеллион испустил сердитый боевой клич и ринулся на Алоцера. За ним я увидела Фарзуфа и остальных, кто потянулся к пистолетам, и, стоило Нефам-союзникам двинуться вперед, как послышались выстрелы. Мне не удалось отследить, кто куда направился.

Кайден и мой отец не отходили от меня. Еще один выстрел, и Джезбет, стоявшая прямо передо мной, закричала и схватилась за руку, уничтожив взглядом Кобала ровно за секунду до того, как он рухнул на землю от удара Копано.

Я махала клинком, избавляясь от каждого духа, приближающегося к нам. Все происходило слишком быстро, комната была наполнена криками и рыданиями. Я мысленно возвратилась к описанию Всеоружия Божьего. Что я упустила? Должен быть катализатор, который отправит падших ангелов восвояси, но что это? Из всего своего арсенала я увидела в действии только два оружия: веру и молитву. Вера была подвергнута испытанию. Значит, осталась молитва. Что же мне нужно было делать? Просто попросить? Это казалось слишком просто, и, как я неоднократно убеждалась, вовсе не всегда получаешь то, о чем просишь. Но это было единственным средством, оставшимся в моем арсенале.

Один за одним Нефы скручивали и обезоруживали Князей, получая в ответ удары ножей и пули. Еще одна очередь выстрелов, и я услышала, как закричала Зания.

Копано лежал на спине. Она приложила руки к ране в его груди, и они тут же обагрились кровью.

— Нет! — закричала я и бросилась к нему, но Кайден потянул меня назад.

— Тебе не стоит вмешиваться в битву, — сказал он.

Коуп лежал прямо посреди воцарившегося хаоса.

Как бешеный бык, Сонеллион несся ко мне. Я встала наизготовку. Отец и Блэйк встали по обе стороны от него, когда он был уже в трех футах от меня. Они сбили его с ног, и я вонзила меч в его грудь. Из раны вырвалось что-то темное и шипящее, и его лишенная жизни грудь опала.

Я снова встала и посмотрела на Копано. С замирающим сердцем я поняла, что он не дышит. Алоцер протолкался сквозь толпу людей и упал на колени рядом со своим сыном.

Алоцер покачал головой: