Сладкая Виктория Цитрус

— Оно само выбросилось на берег, — резюмирует Наамла, — или шлейф сероводорода смыл существо напрочь. Разница давлений слишком велика, чтобы части этого создания, сохранялись единым целым. О боже! Еще один появляется! Капитан, да там целое стадо! И вылетают они из жерла первого шлейфа.

— Нам необходимо пролететь сквозь этот шлейф, — я опять кричу, тыкая кнопки, чтобы активировать оборудование для захвата, которое использовалось в предыдущей миссии. — Мы просто обязаны поймать осколки, выяснить их состав. Как такие органические объекты могут взаимодействовать с электронными всплесками? У них там что, есть внизу орудия производства? Большой город? Это как? Получается, что уран, который мы добывали и отправляли на Марс, был их защитной стеной?

Однако пути назад нет. — Мы кружим над планетой, по нашей беспомощно резвой орбите, постепенно перемещаясь на ночную сторону Меркурия, в то время как вся планета, несется со скоростью — сорок семь километров в секунду.[9]

Меркурий — это проворный и маленький ублюдок.

Но и моя милая посудинка, не лыком шита.

Так что.., так что скоро мы вернемся на дневную сторону.

Орбита Меркурия.

— Сработало, — сообщает стажёр из лабораторного модуля с противоположного конца корабля, — мы получили образцы меркурианской биологии, капитан. Я исследую наименее поврежденный фрагмент инопланетного экзоскелета, который могу зафиксировать, но пока мы общаемся, он распадается.

— Конечно сработало, — отвечаю я с облегчением.

Нажимаю на экран и наблюдаю за ведущимися исследованиями, в режиме реального времени.

Кусаю губы. Жду с нетерпением результатов. Предвкушаю. Дождалась, появляется слово — «Реометрия».[10]

Хм… почему у «Реометрии» нет аббревиатуры? Как-то несправедливо.

Придумываю ей, подходящее моменту название — «Томительное ожидание». Наконец высвечиваются результаты анализов.

В основном ошибки. Никаких совпадений с химическим составом  известных живых существ.

— Преимущественно сера, — сообщает Наамла.

— Ну наше обоняние, нам бы рассказало об этом, — ворчу я, — ну не могут же гигантские пукающие трилобиты, состоять только из серы.

— Капитан, думаю, что они не гигантские трилобиты. Отдадим им должное. Ведь они используют последовательность чисел Фибоначчи, полученную в сотне километров под корой планеты. Они разумные меркурианцы. Следует ли мне запустить на анализ второй образец?

— Да, конечно запускай, — разрешаю я. С недовольным видом, просматриваю атомарные пропорции. Занятие бесполезное. Оно вызывает раздражение. — Как ты думаешь, может проблема в программном обеспечении? Неужели это, настоящая жизнь на основе серы?

— Второй образец кажется более однородным, — докладывает стажёр, — атомное соотношение что-то уж больно знакомое. Капитан, вам это ничего не напоминает?

— Это хитин? — предполагаю я, — хитин, который образует экзоскелеты земных насекомых? Но в этом случае, сера, вместо кислорода, не так ли?

— Я бы так не сказала, — отвечает Наамла.

— А как бы ты это объяснила?

— Ну… у нас нет возможности в точности узнать, как устроены молекулы, из-за того, что они слишком быстро разрушаются при таком давлении, вы же согласны с этим, капитан? Так что мое объяснение сводится к тому, что все три вытяжных шкафа переполнены, а я вынуждена немедленно покинуть и загерметизировать лабораторию.

«Вот что значит, воспитана волками. Неужели она никогда не впадает в панику?»

За пределами лаборатории находится аварийный душ и тренажерный зал.

— Направляюсь к тебе, скоро буду. — Резко отталкиваясь, я  плыву на помощь.

— У меня щипят глаза, прям горят огнем, — сообщает Наамла, — похоже слезы, только усугубляют ситуацию, влага окисляет…

Я влетаю в тренажерный зал.

Мы сталкиваемся.

Фиксирую её лодыжками. Левой рукой, щелкнув замок, снимаю её шлем.

Не пойму, как ядовитые газы проникли внутрь. Я проверила все скафандры, кроме того, в который была облачена Наамла.

Сдается мне, что ощущаю запах тухлых яиц.

— Не двигайся, успокойся и замри, — приказываю я. Её влажные темные ресницы, лежат на смуглых щеках, словно водоросли, выброшенные на берег.

— Приоткрой глаза.

— Пожалуйста, никакой воды, — умоляет Наамла, — кислород отсутствует, мне нужно…

— Тебе необходим азот, — сообщаю я, — задержи дыхание.

Она не дышит и открывает глаза. Я наблюдаю округлые и мягкие зрачки. Они покрыты капиллярами, их влажность ужасает. Но почему-то я не кричу. СОВСЕМ НЕ КРИЧУ. Вместо этого, я спокойно открываю клапан в своем умном скафандре, где температура азота чуточку ниже температуры тела. Направляю свою замороженную правую руку, левой, как пожарный шланг.

Газообразный азот, заставляет её жгучие слезы, испариться.