Сладкие объятия

Она вылезла из машины, захлопнула дверцу, поднялась по ступеням гостиницы и прошла за штору к бару Рудольфо. После солнца ей потребовалось несколько секунд, пока глаза привыкнут к темноте, но Рудольфо был здесь, наслаждаясь сиестой в одном из длинных тростниковых кресел, и, когда она вошла, он проснулся и встал, заспанный и удивленный.

Она сказала:

— Ну, привет, amigo [24].

Он протер глаза:

— Франческа! Ты что тут делаешь?

— Только что приехала из Сан-Антонио. Нальешь мне чего-нибудь выпить?

Он пошел за стойку:

— Что ты хочешь?

— Холодное пиво.

Она влезла на табурет и достала сигарету, зажгла ее, достав спичку из коробка, который подтолкнул к ней Рудольфо. Он открыл пиво и осторожно налил его, чтобы не было пены. Он сказал:

— Не самое лучшее время дня для езды в автомобиле.

— Мне все равно.

— Очень жарко для этого времени года.

— Самый жаркий день за все время. Сан-Антонио похож на банку с сардинами; какое же облегчение выбраться за город.

— Ты поэтому сюда приехала?

— Не совсем. Хочу повидаться с Джорджем.

Рудольфо ответил на это в своей обычной манере: пожал плечами и опустил уголки рта. Казалось, он на что-то намекал, и Фрэнсис нахмурилась:

— Его что, нет здесь?

— Ну конечно же он здесь. — В глазах Рудольфо блеснул коварный огонек. — Ты знала, что у него в «Каза Барко» живет гостья?

— Гостья?

— Его дочь.

— Дочь! — После секундного потрясенного молчания Фрэнсис рассмеялась: — Ты с ума сошел?

— Я не сумасшедший. Его дочь здесь.

— Но… но Джордж никогда не был женат.

— Этого я не знаю, — сказал Рудольфо.

— Ради Бога, сколько же ей лет?

Он снова пожал плечами:

— Семнадцать?

— Но это невозможно…

Рудольфо начал раздражаться:

— Франческа, говорю тебе, она здесь.

— Я виделась с Джорджем в Сан-Антонио вчера. Почему же он мне ничего не сказал?

— Он тебе даже не намекнул?

— Нет. Нет.

Но это было не совсем так, потому что все его действия в тот день носили необычный характер, а потому, в глазах Фрэнсис, вызывали легкие подозрения. Странное стремление послать телеграмму, когда он только накануне приезжал в город, покупка в магазине Терезы, самом женском из всех, а его последние слова о том, что ему кроме кошки есть кого кормить по возвращении в Кала-Фуэрте. Весь вечер и почти всю ночь она пережевывала эти три подсказки, убежденная, что в сумме они дают что-то, что она обязана знать, и сегодня утром, не в силах больше оставаться в неведении, она решила отправиться в Кала-Фуэрте и выяснить, что происходит. Даже если и нечего выяснять, она сможет повидать Джорджа. К тому же, действительно, забитые людьми улицы и тротуары Сан-Антонио начинали действовать ей на нервы, и мысль о пустых голубых лагунах и свежем запахе сосен в Кала-Фуэрте соблазняла.

И вот теперь это. Его дочь. У Джорджа была дочь. Она затушила сигарету и увидела, что у нее дрожит рука. Как можно спокойнее она спросила:

— Как ее зовут?

— Сеньориту? Селина.

— Селина. — Она произнесла слово так, как будто оно оставило горький привкус во рту.

— Она очаровательна.

Фрэнсис допила пиво. Она поставила пустой стакан и сказала:

— Думаю, лучше разузнать все самой.

— Стоило бы.

Она сползла с высокого табурета, подхватила сумочку и направилась к двери. Но у шторы она остановилась и обернулась, и Рудольфо наблюдал за ней с веселым блеском в лягушачьих глазах.

— Рудольфо, если бы я захотела остаться на ночь… у тебя найдется для меня комната?

— Конечно, Франческа. Я велю приготовить.

Поднимая облако пыли, она подъехала к «Каза Барко», оставила «ситроен» в единственном тенистом месте, которое смогла найти, и пересекла дорожку, ведущую к дому. Она открыла дверь с зелеными ставнями и позвала:

— Есть кто-нибудь? — но никто не ответил, и тогда она вошла в дом.