Сладкие папики (ЛП)

— Та сказала, что сделала аборт. Она сказала, что ей всего лишь девятнадцать, сказала, что нет партнера, сказала, что нет перспектив. Она была злой, обиженной и враждебной. Дебби сказала, чтобы я ушел и никогда не возвращался.

— Так вот, что ты сделал?

— Именно это я и сделал. И почувствовал, что стало легче, для нас обоих. — Он наклонился ко мне. — Клянусь, Карл, я ничего не знал о Кэтти, пока девочке не исполнилось десять. Я возвращался со встречи в Херефорде, от поставщика «Three Elms Trading Estate», ехал через Муч Арлок, и вот она, моя Дебби, идет по улице, а я останавливаюсь на светофоре. С ней была девочка в школьной форме. Мое окно было открыто, и я услышал голос Кэтти. Она сказала «мама», и знал, я просто, блядь, знал.

— Дерьмо, — выругался я. — Это немного выносит мозг.

— Никогда в жизни я не чувствовал себя так хреново, — признался он. — Я был потрясен, и зол, и противен самому себе. А потом печален, так чертовски печален.

— И что ты сделал?

— Я нашел новый адрес Дебби, поехал туда, когда Кэтти была в школе. Та выглядела так, будто увидела чертово приведение, впрочем я тоже. Она отрицала это, сказала, что Кэтти не моя, но я потребовал показать мне ее свидетельство о рождении. Я был пустым местом, Карл, никем, но даты не лгут. Дебби тогда плакала, плакала и умоляла меня держаться подальше, говорила, что я им не нужен, что они прекрасно справляются.

— Дерьмо.

— Она работала сиделкой, и до сих пор работает. Моя умная маленькая Дебби вытирает дерьмо стариков, чтобы поддержать мою дочь, пока я в нескольких километрах живу чертовски припеваючи.

— И что ты сделал?

Дэвид покачал головой.

— Действовал импульсивно. Пошел домой и сказал Оливии, рассказал, что у меня есть еще одна дочь, и что она приедет погостить. Настоял, чтобы мы рассказали детям, настоял, чтобы пригласили Кэтти в наш дом. Я навязывал свои желания Дебби, угрожал судебным иском, анализом ДНК и всем прочим. Думал, что будет легко. Я был так зол, Карл.

И я знал историю с этого момента.

— Я помню.

— Я мало кому рассказывал предысторию, мне было слишком стыдно, и Оливия была чертовски подавлена. Я молчал, но настаивал, что теперь Кэтти моя дочь, говорил Дебби, что прошлое не имеет значения, важно лишь то, что мы оттуда вынесли. — Он застонал. — Я думал, что смогу все исправить, думал, что, если буду давить достаточно сильно, то люди примут это, научатся любить. Я впервые встретил Кэтти, когда она вылезла из машины в первый день в нашем доме. Я был таким гребаным придурком, Карл, и все сделал неправильно. У девочки не было шансов адаптироваться, мне просто хотелось, чтобы она познакомилась со своими братьями и сестрой, хотелось, чтобы она увидела, какой у нас хороший дом, как ей будет весело. Но она ненавидела его, и Верити ненавидела ее. Все это стало гребаной катастрофой.

— Должно быть детям было тяжело, всем им.

Он кивнул.

— Я думал, что они постепенно приспособятся, научатся жить дальше. Я думал, что у нас все будет хорошо.

— Но все было не так хорошо?

Тот покачал головой.

— Нет, все было не так хорошо. Кэтти ненавидела меня, ненавидела дом, ненавидела детей. Она не хотела туда приезжать, кричала маме, что хочет остаться дома, но я все равно приходил, старался, чтобы все получилось. Тупоголовым, Карл, я был таким тупоголовым. Когда ей исполнилось тринадцать, она больше не хотела меня знать, а когда исполнилось шестнадцать, сказала, что с нее хватит, черт возьми, нас всех. Что не примет у меня ни пенни, ни на что, что не хотела ничего знать.

— Ты оставил все как есть?

— Нет, — ответил он. — Не совсем. Продолжал пытаться, продолжал давить. Это из-за ее матери, она так близка к своей матери. Она даже не позволяла мне произносить ее имя, и сейчас тоже. Кэтти сказала, что я не имею права говорить о ее матери после того, то я с ней сделал, не имею права даже думать о ее матери.

— А как насчет того, что Дебби сделала с тобой? — спросил я. — Кэтти судя по всему не знает? Что Дебби солгала тебе?

Он вздохнул.

— Не знаю, Карл. Я действительно не знаю, что ей известно. Я не поднимал этот вопрос, потому что не хотел усугублять ситуацию. Общение было трудным и без вороха навалившихся проблем. Кэтти не хочет меня знать, как бы я ни старался. Кэтти и Верити начинают сходить с ума, если я слишком усердствую, чтобы добиться успеха, поэтому я перестал, ради спокойной жизни. Не для себя, для всех них.

— Тогда почему Кэтти здесь?

— Потому что она моя дочь, — сказал он. — Потому что я люблю ее. Потому что хочу для нее самого лучшего. Потому что надеюсь, что Верити и Кэтти смогут найти какую-то общую почву во взрослой жизни, что-то, что их объединит. Я надеялся, что это будет тот самый Харрисон Гейблс.

Я покачал головой.

— Между ними вражда, Дэвид, реальная вражда. То, что произошло сегодня, неприемлемо.

Он вздохнул.

— Я все улажу.

— Как?

— Возможно, мне не следовало настаивать, чтобы Кэтти приезжала сюда. Может быть, это была ошибка.

— Это нелепо, — сказал я. — Проблема не в Кэтти. Кэтти зрелая, трудолюбивая и преданна программе. Проблема в Верити.

Тот кивнул.