Сладкие разборки

Все это мы видели с крыльца небольшого двухэтажного, из белого кирпича здания. Несмотря на простоту и внешнюю неказистость его, именно здесь помещался офис Чубатого. Мы прошли внутрь в поисках начальственного кабинета. Странным образом никто не остановил нас и не спросил, куда мы отправляемся и что нам нужно. Только стоящий у входа охранник, настоящая горилла, вытаращил на нас, вернее, на одну меня глаза, но тоже ничего не сказал. Непонятно было, обязана ли я этим вниманием своей популярности как телеведущей или тут что-то другое. Я старалась не думать, что любой из попадающихся нам по пути людей может по совместительству с основной работой быть причастен к бандитским разборкам своего шефа, но от этой мысли трудно было отделаться.

Мы поднялись на второй этаж, вошли в холл, где перед кабинетом Чубатого сидела секретарша за своим столом с телефонами, компьютером. Все, как положено в нормальном офисе. Выглядела она точно так, как я и представляла себе секретарш подобных людей: вызывающе эффектная, но какая-то неряшливая, с вульгарной внешностью. Всклокоченная нелепая прическа, густо накрашенные губы, веки, щеки. При всем том она, не стесняясь, курила на своем рабочем месте. От зажатой между двумя вытянутыми пальцами правой руки сигареты вился к потолку столь ненавистный мне сизый табачный дымок.

Мы подошли близко к ее столу, и, поздоровавшись, я спросила, можно ли поговорить с господином Чубатым. Секретарша, не отвечая, некоторое время в недоумении приоткрыв рот, рассматривала нас, потом вдруг воскликнула:

— Ой! Да ведь вы Ирина Лебедева? С телевидения?

Я подтвердила, что она самая и есть.

— Здорово! — сказала секретарша. Голос у нее был низкий, грудной и от курения чуть сиплый. — А Петра Мироновича сейчас нет, — добавила она, продолжая нас рассматривать, — он в мастерских. Вы присаживайтесь, подождите, он через полчаса подойдет.

Мы уселись на ближайшие к столу секретарши стулья, и я принялась мучительно соображать, пытаясь придумать вопрос, с которого было бы уместно начать разговор с этим человеком, но табачный дым ужасно мешал мне, от него першило в горле и путались мысли. Секретарша, видимо заметив, что от дыма я морщусь, сунула сигарету в пепельницу, где та и погасла. Но воздух от этого в холле чище не стал.

— Ничего, сейчас здесь проветрится, — успокоила секретарша, глядя на нас по-прежнему с нескрываемым любопытством. —А вы нас снимать собираетесь, а? — спросила она наконец.

— Да, собираемся! — честно соврала я. А что еще я должна была сказать? Что пришли разнюхать, как лучше посадить в тюрьму ее начальника?

— Здорово! — сказала секретарша. —Нашего пахана, да?

При слове «пахан» я вздрогнула, но постаралась не показать своего удивления.

— Ну, мы еще только подыскиваем кандидатуру для нашей программы. — Это Валера Гурьев бросился мне на помощь. Тут и мне в голову начали приходить кое-какие идеи.

— Мы хотим сделать программу с участием секретарши, — продолжала я бодро и весело врать. — Хотим, чтобы она рассказала нам про свой повседневный труд, про особенности своих взаимоотношений с начальником…

— Особенности? — Секретарша ухмыльнулась. — Вы что, не знаете, какие бывают особенности в отношениях начальника с секретаршей?

— А что, у вас есть эти особенности в отношениях? — спросил Гурьев.

— Были! — И секретарша не без горького сарказма рассмеялась. — Сейчас нет, никаких особенностей…

— Поссорились? — участливо спросила я.

— Да бог с вами! — Она криво усмехнулась. — Разве ж я могу с ним поссориться? Я человек подневольный… Новый роман у него: он у нас как поэт — то и дело влюбляется…

Она скорчила гримасу горечи и досады, потянулась было за новой сигаретой, но, вспомнив, что я не курю, сунула пачку обратно.

— А вы ее видели? — спросила я.

— Его новую-то? Появлялась здесь… —Секретарша криво усмехнулась. — Такая мымра, и чего он только в ней нашел?..

— Любовь, наверное, — предположил Валера.

— Да, любовь! — Секретарша захохотала. — Про любовь он, между прочим, всем своим бабам говорил, и мне тоже… Но вы знаете, — тут она доверительно понизила голос, — похоже, на этот раз его серьезно зацепило. Он даже жениться собирается!

И женщина захохотала, в восторге запрокидывая голову назад, а я вежливо улыбнулась в ответ на ее смех, хотя на душе у меня было как-то жутко.

— Говорят, он даже ради нее на мокрое дело пошел, представляете? — продолжала она с таинственным видом. — Мужа этой дамочки прикончил, теперь сам на ней жениться собирается. Будто попросту развестись нельзя! — Она снова рассмеялась, обнажив крупные, желтые от табака зубы. Потом вдруг осеклась, посмотрела на нас с тревогой:

— Ой, ребята, вы только не болтайте никому про это, ладно? А то пахан узнает, что я тут растрепалась, он меня уроет! Вы хоть не из милиции сюда пришли?

«Мы еще хуже, чем милиция», — хотелось мне сказать, но я промолчала и вместо этого спросила:

— А Чубатый — это настоящая фамилия или кличка вашего шефа?

Секретарша рассмеялась.