Сладкие слова соблазна

Плезанс поморщилась и огляделась по сторонам, желая убедиться, что Тирлох на нее не смотрит. Вздохнув от облегчения, она потерла затекшие бедра. К сожалению, нижние юбки не слишком смягчали удары, которые беспрестанно испытывал ее зад. Она подозревала, что добраться в дальние западные поселения можно было только этой дорогой, наверняка самой худшей во всех северных колониях. Уже одна эта поездка была достаточным наказанием за те преступления, в которых обвинили Плезанс. Хорошо хоть сентябрьская жара стала слабее. Впрочем, только это и радовало.

Ко всем прочим неудобствам добавлялось отсутствие приличной гостиницы. Либо Тирлох избегал таких мест, либо их там попросту не было. Как-никак война закончилась совсем недавно, а до этого индейцы с французами совершенно запустили западные территории. По дорогам почти никто не ездил, и открывать гостиницы было заведомо невыгодно.

Поэтому в конце долгого утомительного дня вместо теплого уютного гостиничного номера ее ожидала маленькая бревенчатая сторожка, вокруг которой лениво слонялась горстка немытых солдат. «Мирная жизнь сделала их ленивыми, — подумала Плезанс. — Возможно, сейчас охрана таких отдаленных придорожных полос считается формой наказания». То, как солдаты на нее пялились, отнюдь не сулило безопасности.

Тирлох ушел, чтобы распрячь лошадей и привязать их на ночь. Когда он вернулся, Плезанс хотела поделиться с ним своими тревогами, но вовремя спохватилась. Если эти грязные угрюмые солдаты бросают на нее плотоядные взгляды, это еще не означает, что они действительно опасны. Может, они просто невоспитанны и плохо подготовлены к армейской службе. Еще не хватало выставить себя трусихой, которая пугается каждого шороха. Она не хотела, чтобы Тирлох считал ее обузой, и не собиралась просить у него защиты. Выпрямив спину, она с напускной храбростью обернулась к солдатам и наткнулась на их презрительные усмешки, не предвещавшие ничего хорошего.

Обстановка крошечного домика мало утешила ее. Единственная польза этой сырой, плохо освещенной лачуги состояла в том, что она хотя бы защищала от нападения. Тирлох выбрал угол почище в плохо убранной комнате и начал стелить себе постель. Увидев, что для нее постель не приготовлена, Плезанс забыла про гадких солдат и грязное жилище.

— А где буду спать я? — требовательно спросила она.

Усевшись на свое убогое ложе из одеял, Тирлох начал открывать мешок, который принес с собой.

— Между мной и стеной.

— Вы хотите сказать, что мне придется спать в вашей постели?

Потрясенная и разгневанная, она схватила маисовую лепешку и пеммикан[3], которые он ей протянул.

Он налил в оловянную кружку сидра и подал его Плезанс. Ему не хотелось, чтобы их разговор слышали солдаты. Несмотря на пыльную поездку, от Плезанс пахло свежестью — к запаху чистой кожи примешивался тонкий аромат лаванды. Он попытался не обращать внимания на ее огромные глаза, сверкавшие гневом. Этот взгляд опасно притягивал, однако они провели вместе не больше суток, и было бы глупо так быстро домогаться ее близости.

— Послушайте, — прошипел он, — вы видите этих сассенахов?

— Конечно, вижу.

Она почти перестала сердиться, сообразив, что он тоже почувствовал исходящую от них угрозу.

— А что такое «сассенахи»? — спросила она, не в силах сдержать любопытство.

— Эти английские солдаты — отбросы королевской армии. Власти считают, что здешние заставы стали бесполезными, поэтому не присылают сюда достойных армейцев. К тому же все хорошие солдаты заняты другими делами — ловят таможенных неплательщиков, контрабандистов и подстрекателей. Этим людям нельзя доверять. Вы заметили, как они на нас смотрят? Думаете, мы дождемся от них хоть какого-то гостеприимства? Мы для них не люди, а грязь, которую можно давить сапогами. Но нам придется здесь переночевать, поэтому держитесь ко мне поближе.

— Значит, ваше мощное тело — это все, что нужно для моей защиты?

— Мое мощное тело и один глаз, который я буду держать открытым всю ночь. Поешьте и ложитесь. Да, и не вздумайте расстегнуть хотя бы одну пуговку на вашем симпатичном голубом платье! Не стоит дразнить гусей. Как только рассветет, мы уедем из этого гиблого места.

Плезанс подумала, что он прав. Выходит, она не зря испугалась местных солдат. К тому же Тирлох — лучшая защита от их притязаний.

Доев пеммикан, она отдала своему спутнику оловянную кружку и свернулась калачиком на грубой постели, которую он для них приготовил. Она как можно ближе придвинулась к стене. Спустя какое-то время Тирлох лег рядом и накрыл их обоих тонким одеялом. Странно, но его близость позволила ей наконец-то расслабиться и уснуть.

Тирлох лежал на боку, спиной к Плезанс, и следил за солдатами. Он украдкой сунул нож под сложенный мешок, служивший им слабым подобием подушки. Глубоко вдыхая чудесный тонкий аромат, исходивший от Плезанс, он думал о том, что ночь будет долгой, очень долгой — и не только потому, что ему придется приглядывать за этими гнусными типами, которые их приютили.