Сладкие слова соблазна

Она мечтала о горячей ванне, желая поскорее смыть с себя вонь, наверняка оставшуюся после «общения» с грязными братьями Тейтами. У нее болело все тело.

Тирлох вытер стол. Заметив, что Плезанс почти ничего не съела, он бросил на нее сердитый взгляд, но она оставила его без внимания и натянуто встала со скамьи.

— Куда собралась? — прорычал он.

— Принять ванну. От меня разит Тейтами.

— Если бы ты сидела дома, то не столкнулась бы с этой проблемой.

Ага, он наконец решил выяснить отношения! Но в данный момент она хотела только одного — как следует вымыться, поэтому ничего не ответила. Ничего не случится, если их спор, который и так слишком долго откладывался, состоится чуть позже.

Тирлох пил эль и наблюдал за Плезанс, которая притащила в свою комнату ванну и принялась ее наполнять. Он видел, как она морщилась и слегка бледнела каждый раз, когда снимала с огня котелок с горячей водой. Похоже, стычка с Тейтами причинила ей больше вреда, чем кажется на первый взгляд. Но он не успел ничего спросить: девушка скрылась в спальне, демонстративно захлопнув дверь.

Тирлох пил и смотрел на дверь, из-за которой доносился плеск воды. Что-то было не так. Минуту спустя он понял, в чем дело: обычно, купаясь в ванне, она напевала, а сейчас молчит. А еще он заметил, что она, как и он, едва сдерживает гнев. Что ж, ничего удивительного: он здорово разозлил ее своими колкими ехидными замечаниями.

Скоро между ними состоится великая битва. Тирлох хлебнул эля, не сводя глаз с ее двери, и лениво подумал: «Интересно, кто первым начнет драку?»

Плезанс сидела в ванне до тех пор, пока вода совсем не остыла. Ежась от холода и ругая себя за трусость, она нехотя вылезла, оделась и тщательно вытерла волосы полотенцем. Скандал неминуем, и в ванне от него не спрячешься, даже если проторчишь там до полного посинения. Выпрямив спину, она наконец вышла из комнаты, прошагала к камину и, сев на табурет, начала расчесывать и сушить волосы у огня.

Тирлох молча смотрел на Плезанс. К его досаде, один лишь ее вид вызывал в нем неуместное сейчас желание. Он опустил глаза и взглянул на записку, которую она ему оставила. Пока она принимала ванну, он перечитал ее несколько раз. Этого оказалось больше чем достаточно, чтобы в нем опять закипел гнев, упорно охлаждаемый мужским аппетитом.

— Что ты имела в виду, черт возьми?

Скомкав записку в кулаке, он резко вытянул руку в сторону Плезанс.

Напуганная этой внезапной атакой, она все же сумела сохранить относительное спокойствие.

— Там все написано. Я собиралась вернуться в Вустер.

— Незаконно и глупо, но я говорю не об этом. Что ты подразумевала под ценными навыками, которые ты приобрела благодаря мне? И под словами «вкалывать с утра до ночи»? Кажется, я понял, о чем идет речь. Я прав?

Плезанс вновь повернулась к нему спиной и принялась дальше расчесывать волосы.

— Я не ясновидящая и не знаю, что творится в твоей тупой башке, но подозреваю, что ты верно меня понял.

— Ты хотела заняться проституцией? — взревел он.

Ее презрительные ответы на его гневные вопросы разозлили его еще больше.

— Ты, конечно, в первую очередь подумал об этом, как и положено такому, как ты. Я могла бы взять деньги у Натана, но, если бы он отвернулся от меня так же, как и остальные члены моей семьи, мне пришлось бы зарабатывать самой. Я многому научилась здесь. Я пошла бы в горничные или…

— В шлюхи, — прорычал он. — И ты хочешь сказать, что я дал тебе эти навыки?

Она наконец повернулась на табурете и посмотрела ему прямо в глаза:

— Да, ты меня научил.

Вскочив на ноги, Тирлох отбросил в сторону скомканную записку в сторону и размашисто подошел к ней.

— Я говорил тебе, что не собираюсь делать из тебя шлюху.

— Да, говорил, но, как правило, ты говоришь одно, а делаешь совсем другое.

— Что ты несешь? Только сумасшедший мог подумать, будто я готовлю тебя в проститутки! Я ни когда не говорил и не делал ничего подобного.

Он стоял, угрожающе нависнув над Плезанс, и это ей в конце концов надоело. Она вскочила на табуретку.

— Позволь не согласиться. Каждое твое действие доказывало, что ты считаешь меня ненамного лучше дешевой уличной девки.

Тирлох ошарашено замолчал. Судя по ее неподдельной ярости, она говорила совершенно искренне. Плезанс абсолютно неправильно истолковывала его действия, но как ей это объяснить, черт возьми?

— В темноте ночи, когда никто не слышит, ты разливаешься соловьем, говоришь нежные речи, — продолжала Плезанс, — но когда наступает рассвет, я становлюсь для тебя просто предметом — таким же тупым, как ночной горшок. Ты не оказываешь мне даже самых мелких знаков внимания.

— Обида подступала к самому горлу и грозила вылиться в слезы. Она соскочила с табуретки, собираясь уйти к себе в комнату и там дать волю слезам.

— Возможно, я поступила глупо, поддавшись искушению страсти, но у меня еще осталась капля гордости, и я не позволю тебе обращаться со мной как с какой-нибудь портовой шлюхой!