Сладкие весенние баккуроты. Великий понедельник

— В политике, молодой человек, надо быть осторожным. Но, когда беседуешь с друзьями, когда анализируешь факты и сопоставляешь события, тут не надо бояться, надо говорить начистоту и стараться проникнуть в самую суть явлений… Я не намекаю. Я рассуждаю вместе с тобой и всё более прихожу к выводу, что за спиной Пилата при тех безобразиях, которые он здесь творит, может стоять только один человек. И если мы назовем этого человека Элием Сеяном, всё вроде бы сразу встанет на место и объяснится. Пилат нагл и жесток, потому что его поддерживает Сеян. Пилат ненавидит иудеев, потому что их так же ненавидит Сеян. Лет десять назад он их выслал из Рима и продолжает преследовать повсюду, где следуют Закону Моисея и верят в единого Бога.

— Начальник гвардии — крайне могущественный человек, — согласился Аристарх. — Но, насколько мне известно, те иудеи, о которых ты говоришь, были высланы из Рима указом сената. И Пилата назначить к нам мог только великий кесарь, и он в любой момент может его отозвать, придать суду за злоупотребления и даже казнить. И никакие советники, даже могущественный начальник императорской гвардии…

— Очень правильно рассуждаешь, — проговорил Натан и еще вожделеннее сощурился на последние лучи заходящего солнца. — И далеко пойдешь во славу своих сородичей! Это я тебе обещаю как полномочный слуга синедриона и ревностный служитель Господа Бога!.. Но седьмого гонца мы с тобой, похоже, прозевали!

— Быть такого не может, отец Натан, — спокойно ответил Аристарх, пристально глядя в лицо начальнику внешних сношений.

— А кто там скачет, если не сам Понтий Пилат? — улыбнулся Натан и махнул рукой в сторону заката.

И точно: перед тем как сесть в облака, солнце словно послало Городу прощальный воздушный поцелуй — с запада к развилке двинулся клубок света, в котором всё яснее можно было различить группу всадников.

— Мимо нас седьмой никак не мог проскочить. Это исключено, — вновь совершенно спокойно повторил Аристарх и лишь затем посмотрел в сторону дороги.

Широкой рысью дойдя до развилки дорог, всадники перешли на шаг, чтобы успокоить лошадей перед въездом в ворота.

— Это не Пилат. Это — Эпикур, его повар, — доложил начальник по борьбе с антиримскими настроениями.

— Семь… Восемь… Десять… Десять солдат! — насчитал Натан. — А он бережет своего повара.

— Так точно. Он без него никуда не ездит. В распорядке движения Эпикур всегда находится в авангарде. Примерно за час он прибывает в пункт остановки и начинает готовить еду для наместника. Но прислуживают за столом другие. То есть, как только Эпикур приготовит трапезу, он сразу отправляется в путь и движется к следующему месту привала…

— Десять отборных воинов вокруг одного раба! — не мог успокоиться Натан. — Сразу видно, хозяин — гурман и очень серьезно относится к своим застольям.

— Да, сейчас на дорогах полно разбойников. Но, как мне известно, из этой десятки Эпикура охраняют лишь пятеро, а остальные исполняют роль разведчиков: если что-то вдруг привлечет их внимание и насторожит, один из всадников тут же возвращается назад, к основному движению, и докладывает о своих подозрениях.

— С этой стороны разбойников мало. Они в основном орудуют на Иерихонской дороге, — задумчиво уточнил пожилой священник.

— Отец Натан, как всегда, прав. Но никогда не знаешь, где тебя подстерегает опасность. Поэтому охрана нужна на всех дорогах, — ответил Аристарх.

Пока всадники двигались от развилки до стены Города, Натан и Аристарх молча их разглядывали. Но когда кавалькада исчезла в жерле ворот, Натан обернулся к собеседнику и попросил:

— Расскажи мне теперь об Иисусе.

— Об Иисусе? — не то чтобы удивился, а скорее снова насторожился Аристарх.

— Да-да, о нем. И всё, что тебе известно.

— Но мне о нем очень мало известно. Отец Натан Должен знать намного больше моего.

— А ты расскажи, что ты знаешь. А мы потом сопоставим информацию, подумаем…

— Мне, правда, почти ничего неизвестно, — сказал Аристарх. — Знаю только, что поймали его люди, переодетые в одежду храмовых стражников.

— Значит, вы поймали?

— Нет, храмовая стража в этом деле не участвовала. И позавчера, когда стало известно о его захвате, досточтимый Амос вызвал к себе всех начальников и долго расспрашивал, кому и что может быть известно.

— Позавчера? В субботу схватили. Старый прием. А где обнаружили?

— Говорят, где-то в районе Масличной горы. Говорят, Иисус был в одежде паломника.

— Ловко. Поймать неуловимого! Арестовать в костюмах храмовых стражников!.. Только один человек мог придумать и провести такую операцию.

— Кто?

— А сам ты не догадываешься?

— Думаю, римляне. Служба безопасности. Кто ещё мог?

Священник сперва брезгливо поморщился, а затем, грустно вздохнув, произнес:

— Бедный Ицхак. Авва Ицхак, которого мы все так уважаем и так жалеем…

Аристарх решил тоже вздохнуть и тоже грустно.

— А что говорят в народе по поводу этого ареста? — спросил Натан.

— Вообще-то это не по моей специальности…

— Что, римлян не ругают?

— Нет. Потому что никто не догадывается, что это сделали римляне.

— А что говорят?