Сладкий грех

— Если говорить о Джеймсе… Что ж. Как вы представляете меня в глуши, в деревне, Эван, дорогой? Вам же известно, до чего я скучаю и до чего легко впадаю в депрессию, — проговорила она, ускользая из его рук и отходя к окну. — Кроме того, у меня все же осталось некоторое уважение к себе. А терпеть вечные унижения от ужасной жены Джеймса, все эти мелкие намеки и шуточки по поводу моего скандального прошлого до тех пор, пока не начну сходить с ума… — Она опустила голову. — Разве это можно назвать жизнью? — Голос Лотты затих. Она стояла, повернувшись к столу и перебирая стоящие на нем маленькие фарфоровые фигурки. — Хотя утром я, вполне возможно, уже пожалею о своем решении. Я слишком импульсивна, а гордостью сыт не будешь.

— Как просто и никаких принципов! — согласился Эван. — Ну а почему вы отвергли столь щедрое предложение Фарна? Для полного благополучия вам стоило всего лишь предать меня. Думаю, его условия намного более выгодные, чем у вашего кузена.

Лотта окаменела. Ее пальцы слегка подрагивали, пришлось убрать руку.

— Вы отказались от мощной финансовой поддержки, отвергнув предложение Фарна, — раздумывал Эван. — В прошлом вам уже приходилось несколько раз предавать меня. Что же остановило теперь?

Лотта чуть заметно пожала плечами:

— Мне показалось, что ваш отец — низкий человек. Я не могу иметь с ним дело и принимать его предложение.

— С этим не поспоришь, — согласился Эван. — Но он чертовски точно рассчитал свой ход, чтобы поколебать вас, предложив обеспечить ваше будущее. Сколько же он вам рискнул предложить? — тихо спросил он.

— Сто тысяч фунтов, — просто ответила Лотта, вновь пожав плечами. — Мне показалось, он просто пытается меня провести, — добавила она. Эван даже издали угадывал, насколько Лотта напряжена. — Я не доверяю ему и потому не стала помогать. А ваш сын… — голос Лотты невольно дрогнул, — он не заслуживает попасть в руки такого ничтожного человека.

— В отличие от меня, — с кривой усмешкой заметил Эван. — Я, по крайней мере, могу за себя постоять?

Ее лицо просветлело. Она усмехнулась той легкой коварной полуулыбкой, которую он так хорошо знал.

— Вы все правильно понимаете, Эван, дорогой. Впрочем, как и всегда.

Она снова подошла к нему близко и обвила руками его шею. Что-то расслабилось в ней, словно Лотта почувствовала себя в большей безопасности, будто вновь ступила на знакомую почву.

— Пойдемте сейчас со мной наверх, — прошептала она. — Нам стоит отпраздновать победу над превосходящими силами герцогов Фарна и Пализера. Мы оба дважды отвергнуты, — усмехнулась Лотта, прижимаясь всем телом к Эвану. — Мы отвергнутые, отверженные и отторгнутые.

— Мы просто безнадежны, — согласился Эван, переходя быстрыми поцелуями с ключицы на теплую кожу округло выступающей из выреза прелестного бело-розового платья груди.

— Полностью скомпрометированы, — шептала Лотта. — Оба.

— Поехали кататься вместе со мной, — предложил Эван, освобождая ее. — Я хочу поговорить с вами.

— Поговорить? Сейчас? А я думала, что мы проведем это время в постели, — смутившись, призналась она. Лотта сделала новую попытку увлечь Эвана к двери, потянув его за руку.

— Нет, — возразил Эван. — Лотта, мы должны поговорить.

В ней чувствовалась какая-то необычная настойчивость — то ли она старалась сбить его с толку, то ли хотела в чем-то убедить себя. Не в том ли дело, что ей пришлось сжечь мосты, чтобы остаться с ним. Эван до сих пор не мог ясно представить себе, почему она это сделала. Лотта не ответила ни на один из его вопросов, уводя в сторону легковесными замечаниями. Он и впрямь готов был забыть обо всем, когда тело Лотты находилось так близко, страстно притягательное. Но только не сейчас — более срочное дело не терпело отлагательства.

— Мы поговорим позже, — очень тихо пообещала она, прижимаясь соблазнительными бедрами в откровенной попытке зажечь страсть. — Потом. А сейчас я вас хочу.

Лотта снова поцеловала его. Эван понимал, что она использует все уловки, все приемы, которые отлично знала, чтобы соблазнить его, заставить полностью позабыть обо всем, что было прежде. Он не поддавался. Через мгновение она уже застыла в его руках, а потом каким-то едва заметным движением чуть отодвинулась, освободившись. В первый раз он не воспользовался ее предложением. Глаза Лотты ярко сверкали от сильного возбуждения, губы порозовели от его поцелуев, и она казалась испуганной.

— Есть что-то, что вы пытаетесь скрыть от меня? — спросил он.

Лотта быстро отвернулась.

— Ничего! Не представляю, о чем вы.

— Прекрасно представляете, — отрезал Эван. — Почему вы выбрали меня? Почему отвергли настолько замечательные финансовые предложения, которые вам сделали и мой отец, и ваш кузен. Вы ничего не получили — только меня.

Она только небрежно повела плечом. Он знал, что Лотта всегда так делает, когда собирается солгать.

— Просто мне неплохо было с вами. До сих пор.

— Вы пожертвовали всем ради меня. Лотта заерзала — еще одно неоспоримое свидетельство ее смятения. Ее пальцы машинально потянулись к розам, которые стояли в вазе на столе, и стали беспокойно перебирать лепестки.