Сладкий грех

— Ты прекрасна, — прошептал он, кладя руку ей на грудь. Сквозь тонкую ткань платья он нащупал и стал ласкать моментально затвердевший сосок. Она вдруг прижалась к нему бедрами, из ее груди вырвался сладостный стон. Его губы устремились ей навстречу и поглотили этот стон наслаждения.

Тот поцелуй окончательно заглушил все доводы разума. Вайльд гладил ее грудь, ласкал ее, даже мял, одновременно водя языком по губам, пытаясь проникнуть внутрь. Рассудок едва не покинул ее, когда он стал нежно покусывать ее нижнюю губу.

Боже… почему ей не рассказывали, что может быть так хорошо?!

Разум ее полностью отключился, когда он стал трогать ее там, где никто и никогда прежде. Ее корсет беспомощно упал на пол, в то время как его рука проникла в ее лиф под сорочку. Он стянул всю эту бесполезную ткань вниз, подставляя ее обнаженную грудь утренним лучам солнца. Он прислонил ее к столу, бедрами она оперлась о его край. Она беспомощно приоткрыла рот, чтобы остановить его… чтобы спросить… или попросить не останавливаться. Затем губы его сомкнулись на ее томящемся от напряжения соске, и волна счастья, накрывшая ее, смела на своем пути все слова и возражения.

Он приподнял ее и посадил на стол, отшвырнув в порыве страсти стул, который чудом устоял. Припав губами ко второй груди, он продолжал мять первую своей сильной рукой и теребя большим пальцем ее набухший упругий сосок. Она с трудом дышала, захлебываясь в бушующем внутри урагане чувств, который смешал мысли и распалил огонь желания. Господь всемогущий, она страстно его хотела… нуждалась в нем… Боже, помоги! Если этот мужчина не прекратит эту сладостную пытку…

Он собрал юбки ее платья, приподнимая их вверх. Его рука проникла под подол, скользнула по чулкам и наконец добралась до чувствительной кожи бедер. Она задержала дыхание, приоткрыла глаза и посмотрела на него. Губы его ласкали по очереди то один сосок, то другой.

Он встретился с ней взглядом и, неотрывно глядя ей прямо в глаза, скользнул рукой в ее лоно между ног.

У нее перехватило дух. Должно быть, сердце остановилось. Но тут он коснулся ее самого сокровенного места, и сердце оглушительно забилось вновь.

Ее тело сотрясала дрожь, она раздвинула навстречу ему дрожащие ноги, готовая его принять. Все это время он неотрывно смотрел на нее, играя с ее интимными складочками так искусно, что она таяла в его руках, словно масло.

— А вот и ты, — прошептал он, бережно поглаживая ее пальцем. — О, Миранда, ты само совершенство. — Он припал к ее губам и одновременно легонько надавил пальцами на клитор. Она застонала, когда он осторожно проник внутрь нее пальцем.

Она выгнулась дугой навстречу ему, закрыв глаза от наслаждения. Он крепко держал ее, неглубоко вводя и выводя палец. И тут палец его изогнулся и коснулся того особого места, отчего она увидела звезды сквозь закрытые веки. Он целовал ее то в губы, то в грудь. Она ощущала себя совершенно растерянной, уже не узнавая собственного тела, которое жило новой, доселе неведомой ей жизнью, и жадно требовало наслаждений, — и все же это было ее тело.

Напряжение, невероятное напряжение. Все пульсировало, изнывало. Она отчаянно неслась навстречу чему-то неведомому.

— Пожалуйста, — прошептала она. Потом повторила это еще и еще.

— Да, моя милая девочка. Да, ты хочешь этого.

Потом он сделал что-то такое — может, повернул руку, а может, просто шевельнул пальцем, — но ее тело взорвалось на миллионы кусочков прямо там, в столовой, среди чашек и китайского фарфора.

— Хорошая девочка, — сладко прошептал он. — Очень хорошая.

Она еще некоторое время пребывала в этом состоянии блаженства, то ли парила в небе, то ли качалась на волнах. Наконец спустя несколько минут — или часов? — размеренное биение сердца вернуло ее к реальности. Она открыла глаза, жмурясь от солнечного света, бьющего в окна столовой.

— Ты невероятно красива, Миранда. — Он коснулся ее волос, щеки, провел пальцем по шее, спускаясь к груди, которая все еще была обнажена для него. — Ты поистине великолепна в своей страсти, моя амазонка.

— Никто мне раньше так не говорил. — Голос ее звучал хрипло, непривычно. Дрожащей рукой она коснулась его темной густой шевелюры — ей так давно хотелось это сделать. — Никто не говорил, что бывает так хорошо.

— Бывает даже лучше. — Он нежно поцеловал ее в губы. — Это было только начало, моя милая. Ты испытала лишь десятую долю наслаждения, что ждет тебя впереди.

— Ты… мы? — Она приподнялась на локтях, чтобы посмотреть на него всего и одновременно боясь того, что может там увидеть. Но он был полностью одет, в то время как в ее одежде царил полнейший беспорядок. — Так ты не…?

— Ты все еще невинна. — Он иронично усмехнулся, его темные глаза насмешливо блестели, в них плескалось желание. — Дама не должна расставаться с девственностью на обеденном столе. Я склоняюсь к более романтичной обстановке.

— О боже!

Расстаться с девственностью? Что она наделала? Она попыталась сесть, и он, как настоящий джентльмен, ей помог.