Сладкий грех. Искупление

Мне нужно было время, чтобы подумать. Прекратить бегать от происходящего, злиться и винить во всём окружающих. Наверное, каждый человек боится оказаться лицом к лицу с самим собой в одиночестве, потому что тогда ему придётся быть честным. А вот честным быть довольно сложно.

Принимаю душ и переодеваюсь в спортивный костюм. За окном уже темно, и я должна знать, что происходит со Слэйном в данный момент. Я должна находиться рядом с ним. Я хочу этого. То, что он пытался сделать, ради меня, конечно же, вновь перевернуло мой мир. Не каждый мужчина будет идти на такие крайние меры, и мне нужно понять, почему Слэйн выбрал самоубийство, а не решение проблемы.

На удивление дверь оказалась не заперта, как и рядом с ней никого нет. Раньше здесь дежурила охрана, а сейчас в поместье так тихо. Неприятно тихо. Та самая пугающая и мрачная тишина, не предвещающая ничего хорошего.

Спускаюсь вниз и оглядываюсь. Нет ни воя, ни рычания. Ничего. Словно меня одну бросили здесь. Ошейника тоже нет, только браслет на ноге, и всё.

— Эй, есть здесь кто-нибудь? — громко произношу я.

Я жду, когда что-нибудь случится, но ничего. Тихо так. Ёжась, потираю свои плечи от неприятных мурашек на коже, а затем слышу звук шагов у себя за спиной и поворачиваюсь туда.

— Привет. А где все? — спрашиваю Кавана.

Он фыркает и передёргивает плечами, словно я муха, которую он хочет отогнать от себя.

— Не твоего ума дело. Возвращайся в спальню и сиди там. Тебе принесут еду через полчаса, — резко приказывает он.

Закатываю глаза и раздражённо смотрю на него.

— Не пойти бы тебе подальше со своими приказами, а? Ты мне тоже не нравишься, но я хочу узнать, где Слэйн? Он в больнице? Он вкалывал себе что-то ещё? Появились ли проблемы в газетах из-за того, что случилось вчера?

Каван прищуривается, и я делаю то же самое. Я не собираюсь сдаваться. Пошёл он. Я имею право знать, что происходит. И ему не удастся меня запереть. Если надо, я сбегу. Буду бродить по лесу или где-то ещё, но точно не позволю ему снова скрывать от меня важную информацию.

— Он здесь, — мрачно отвечает Каван.

— Слэйн здесь? В спальне? Он чувствует себя уже лучше? — удивляюсь, бросая взгляд на лестницу.

— Он на своём излюбленном месте. Там, — отвечает Каван и показывает головой назад.

— Он снова приковал себя к стене? У него был приступ? — спрашиваю, нервно сглатывая.

— Приступа не было. Он перестраховался. Там установили новые крепежи и цепи, более крепкие, чем были раньше. Он будет сидеть там до утра. Из-за тебя. — Каван делает шаг в мою сторону, готовый придушить меня.

— Тебе противна сама мысль о том, что я его люблю, или тебе, в принципе, противны женщины? — склоняя голову набок, ухмыляюсь ему в лицо.

— Мне нравятся женщины. Мне нравятся женщины, которые понимают, когда им пора сваливать. Ты не понимаешь, поэтому ты мне не нравишься. И я не верю в твою любовь. Если бы это было так, то была бы там, рядом с ним, — злобно шипит Каван.

— Мда, как узко ты мыслишь. Надеюсь, что придёт время, и ты встретишь женщину, которая плюнет тебе в лицо, когда ты прикажешь ей быть мёртвой. Я с радостью буду аплодировать ей, — фыркнув, обхожу его и направляюсь в сторону подземелья. Для меня это именно так.

— Тебе лучше подняться наверх, Энрика. Не делай хуже. Ему и так больно. — Каван хватает меня за локоть и дёргает к себе. Его пальцы до боли сжимают мою кожу, и я ударяю его кулаком в грудь.

— Не смей прикасаться ко мне и говорить, что для меня лучше. Я иду туда, где он. И не для того, чтобы доказать тебе свои чувства к Слэйну, а для того, чтобы прекратить этот грёбаный ад. Не ты один в нём живёшь, но и я тоже. Ты ни разу не задумался над тем, что вы все сделали со мной. И клянусь, не дай бог, я встречу Дарину. Я её искромсаю. Поэтому посоветуй своей сестре, что лучше ей делать, чтобы не попасться мне на глаза. Я клянусь, что сделаю это. А теперь свали с моего пути, — произношу и, смерив его презрительным взглядом, решительно иду дальше.

Мне надоело, что они считают меня тупой сучкой. Может быть, я такая и есть для них, ведь простила жестокость и чудовищные поступки. Конечно, есть ещё и такое понятие, как слепая любовь. Вероятно, я слепа и глуха ко всем предостережениям, но точно знаю, что если не изменю что-то в эту минуту, дальше будет только хуже. Слэйн умрёт, и я, вероятно, тоже рядом с ним. Никто не хочет умирать. Никто, если нет веских причин. Поэтому я считаю, что смерть в этой ситуации — просто трусость, мешающая встретиться лицом к лицу с проблемами и решать их.

Мою кожу снова покрывают мурашки отвращения, пока я иду по туннелю из камня. Это старое поместье, и в подобных местах всегда есть туннели, проходы и ужасные камеры пыток. Всё это здесь есть, точнее, было, но теперь это личная тюрьма Слэйна.