Сладкий грех. Падение (СИ)

Я чувствую вибрацию, прошедшую по телу Слэйна. Ненависть к Кавану становится сильнее. Я боюсь смотреть на лицо Слэйна, потому что там будет этот самый устрашающий взгляд, ведь Каван его видит. Он на всякий случай делает шаг назад, но не собирается сдаваться.

— Я просто переживаю за тебя, Слэйн. Я твой друг, а она, — Каван бросает на меня пренебрежительный взгляд. — Ты ничего не знаешь о ней. Я не доверяю ей, и ты перестал уделять внимание своей работе.

— Я сделал программу, остальное не твоё дело. Займись своими делами, Каван, и свали с пути.

Боже мой, я не хочу, чтобы Слэйн когда-нибудь говорил со мной так. Это безумно страшно. Я не знаю, как Кавану удаётся держать оборону, но я бы со всех ног бежала, если бы Слэйн сказал мне что-то таким тембром.

И всё же Каван отходит в сторону, пропуская нас. Слэйн ведёт меня за собой, и мы проходим мимо Кавана. Я показываю ему язык и спускаюсь лишь на ступеньку, как этот ублюдок решает нанести ещё один удар.

— Не забывай, насколько женщины могут быть коварны, Слэйн. Не совершай ещё одну ошибку. Развлечения это хорошо, и я всегда поддержу тебя. Но женщин выбирать ты не умеешь. Две роковые ошибки, которые изменили тебя. Не делай третью.

У меня всё внутри вспыхивает от ярости, когда я слышу это. Мой пульс повышается, и я вырываю свою руку из руки Слэйна. Оборачиваясь, подскакиваю к Кавану и смотрю на него снизу вверх, но меня это не волнует.

— А не припомнишь, какая сука это с ним сделала? Ты. Ты был той тварью, кто разрушил его. И ты не друг ему. Друзья не причиняют боли, ясно? Пусть я недостойна такого высококлассного члена, как у тебя, но я достойна уважения, потому что твой член меня абсолютно не заботит. Ты наглый мудак, который смеет давить на больное, чтобы снова ощутить власть над другим человеком. Думаешь, я не вижу этого? Поверь мне, такого дерьма, как ты, я видела достаточно в своей жизни. И если ты ещё раз причинишь ему боль, то, мать твою, я натяну твою задницу на шест стриптизёрши и стану для тебя несмываемыми блёстками на груди шлюхи. Они будут отравлять тебя, если ещё раз ты тронешь его. Ублюдок, — выплёвываю всё это ему в лицо.

— Не смей причинять Слэйну боль. Не смей. Ты не заслужил даже дышать рядом с ним. Ты ничтожество, которое лишь всё портит. Помог ему? Конечно. Ни черта. Ты помог себе, используя его. И это не дружба, это насилие. Надеюсь, что на следующем бою тебя убьют, и ты избавишь этот мир от своей физиономии. Весь в свою суку сестру. Вы оба это сделали с ним. Вы достойны только виселицы. И я клянусь, что если ты позволишь себе что-то подобное снова, то я изуродую тебя вот этими руками, — показываю ему свои пальцы, а они трясутся от желания впиться в его наглую морду. Ублюдок. Выплеснув всю свою ненависть со словами, разворачиваюсь и прохожу мимо Слэйна.

— Буду ждать на улице. Здесь дерьмом воняет. И его точно не отмыть, ты пытался, — фыркая, сбегаю по лестнице и выхожу на улицу, хлопая дверью.

Меня так бесит Каван. Он выводит меня из себя. Мудак. Как он может такое делать? После всего, что он уже сделал Слэйну? Я не верю в его хорошее отношение к Слэйну. А Слэйн слишком добр к нему. Кавана надо сжечь к чёртовой матери.

Слэйн выходит на улицу, а я ещё киплю от злости. Он не прикасается ко мне, и всё испорчено. Каван всё испортил. Я столько сил вложила в то, чтобы Слэйн начал жить, а он всё перечеркнул. Всю мою работу и убеждения его в том, что Слэйн должен попробовать быть живым. Ненавижу Кавана. Ненавижу.

Мы молча подходим к его машине, и я плюхаюсь на сиденье. Слэйн закрывает дверь и затем садится рядом. У меня всё внутри клокочет от ярости. Я не могу успокоиться. Не могу.

— Не надо, Энрика, — Слэйн кладёт ладонь на мою руку, крепко сжимая её.

Дёргаюсь на сиденье, ударяясь спиной, чтобы не устроить скандал. А так хочется. Хочется уберечь его от этого ублюдка, хочется вернуться и надавать по морде Кавану.

— Он сделал тебе больно, — рычу я.

— Он защищает меня. Каван считает, что поступает правильно. Он боится повторения прошлого. Он знает меня лучше, чем ты, Энрика. У него есть основания бояться.

— То есть этот ублюдок о тебя ноги вытирает, а ты позволяешь ему? Зачем? Боже, как ты можешь так себя ненавидеть? — Всё же кричу на него, отталкивая от себя.

— Энрика, осторожнее со словами, — предупреждает Слэйн.

— А что же ты ему этого не сказал? Тебе нравится помнить то дерьмо, в котором он виноват? Нравится? Я не понимаю. Уж прости меня. Я не понимаю, чёрт возьми! Не понимаю и я не хочу сейчас никуда ехать! Мне надо остыть! Я не понимаю тебя, Слэйн! — Вылетаю на улицу и быстро иду по тротуару. Я не могу унять чувство несправедливости. Не могу даже ничего сделать, потому что Слэйн защищает его. Он не видит того, что видела я. Кавана ненавижу. Пусть он сдохнет!

Я иду быстро, но Слэйн ещё быстрее. Он хватает меня за локоть, разворачивая к себе.

— Немедленно вернись в машину, Энрика, — его глаза прожигают меня насквозь. Но это не так больно, как то, что творится внутри меня.

— Нет, — шиплю я.