Сладкий грех. Разрушение

Стискиваю зубы. Ненависть внутри меня растёт.

— У тебя кишка тонка, мальчишка. И что? Убьёшь меня? Давай. Я не боюсь. — Он смотрит мне в глаза, но я слишком хорошо изучил его. Достаточно хорошо, чтобы видеть большее.

Нож резко входит в его бок. Как по маслу. Он закрывает глаза и сжимает челюсть. Я чувствую вонь крови, оставшейся на ноже. На том самом ноже, который он показывал мне и говорил, что это особенный нож. Им убивают только особенных людей. Тех, кого любили. Тех, кому верили. Тех, кто был важен. Он убил им свою жену у меня на глазах, показывая и демонстрируя, как нужно заканчивать истории любви. Он убил им меня. Он убивал меня слишком часто, чтобы я чувствовал себя живым. Но сейчас медленно вырезая его сердце и, наконец-то, слыша его крики и стоны, я чувствую себя живым. Я смеюсь, ища то самое освобождение от грёбаных кандалов, в которые он меня заковал. Я ищу… так долго. Ищу.

Я беру в руку его сердце и втыкаю в него нож. Вот и всё. Эта история закончилась тоже, а моя только начинается.

Делаю вздох кислорода, открывая глаза, и вижу непроглядную темноту впереди. Я не нашёл спокойствия, освобождения и чего-то такого, чего не знал. Не нашёл, пока не встретил свою жертву. Я знал, что она будет особенной. И нож ждёт своего часа.

«Вы бросили его одного. Он знает только, что такое одиночество и боль. Он никому не верит и не может сломать эти барьеры, чтобы быть счастливым. А он может». — Закрываю глаза, снова погружаясь в воду.

Тянусь рукой к светящемуся любовью лицу, но оно исчезает.

Блять!

Я не понимаю, почему мне больше не помогает прошлое. Не понимаю, что она сделала со мной. Не понимаю, почему я отпустил свою жертву и хочу забрать её снова. Забраться с ней в тёмный угол и качать её в своих руках. Мёртвую.

Из горла вырывается крик, и я ударяю кулаками по земле. С меня капает вода. Я мёртв. Почему я снова не чувствую жизни?

Хватаюсь за голову и ору. Мне больно. Меня разрывает на части.

— Энрика. Ненавижу тебя, сука. Что ты сделала со мной? Я убийца. Я злодей. Я не изменюсь. Беги от меня. Убегай… пожалуйста.

Звуки музыки наполняют салон моей машины. Делаю глоток обжигающего виски. Одной рукой держу руль и улыбаюсь.

Мне хреново. Так хреново. Я никого не убил сегодня. Я был хорошим, чёрт возьми! Я хочу убивать! Хочу мстить!

Бросаю машину и иду к дому. Допиваю бутылку и бросаю в сторону. Ударяю ногой в дверь, и она грохочет. Ещё раз. И ещё раз. Свет включается. Мои кулаки сжимаются. Мстить! Забрать своё! Причинить боль!

— Какого чёрта? Слэйн? — На лице дяди полное удивление. Он не успевает сообразить, что происходит, как я хватаю его за пижамную рубашку и толкаю внутрь.

— Слэйн! Чёрт! Дейдра, звони Ангусу! — орёт Фарелл.

Я ударяю его в живот. Он кряхтит и падает на колени. Бью его ногой в рёбра. Тащу его за волосы и бью головой о стену.

— Слэйн, остановись!

— Помогите! Скорее! Помогите! Ублюдок! Оставь его! Оставь! Он не виноват в том, что ты сумасшедший выродок! — визжит тётя.

Ещё раз прикладываю его головой о стену и выгибаю шею, чтобы увидеть кровь, текущую из его носа, и выбитые зубы. Фарелл кашляет кровью, и слюни, окрашенные алым, стекают по его подбородку. Я наслаждаюсь этим видом. Он должен смотреть мне в глаза.

— Не приближайся к ней. Она моя, понял? Она принадлежит мне. Тронешь её. Посмотришь на неё или позвонишь ей, и я убью тебя. Сначала твоего сына у тебя на глазах убью, потом эту визжащую суку, а затем тебя буду мучить, и ты сдохнешь. Она будет смотреть на ваши смерти. Хочешь показать, какой я? Ты покажешь. Хочешь уничижить её? Ты это сделаешь. Оставь мою жертву мне. Она моя, — рычу я.

— Слэйн, прошу, Энрика так молода. Оставь её… забери меня. Не её. Я умоляю. Я обещал защищать её. Она не виновата. Не виновата. Прошу, — молит он.

— Она моя! Моя! Моя! Никто не заберёт её у меня! — Снова и снова ударяю его головой о стену. Я убиваю его. Я знаю. Я убиваю.