Сладкий капкан

— Но только я не знаю, когда это случится. Я же не собираюсь приезжать в Бордо.

— Этот костюм будет залогом того, что когда-нибудь ты обязательно туда приедешь! — с жаром произнес Антуан, притягивая ее к себе и горячо целуя в губы. — Я уверен, что это случится. И, быть может, гораздо раньше, чем мы оба предполагаем!

Николь таяла в его объятиях. Она не слышала ничего, кроме его голоса — такого родного, пронизанного искренней, горячей любовью. В эту минуту ей было так хорошо! Только… что же делать с Ингрид?

— Антуан, а как же Ингрид? — тихо спросила она.

Лицо Антуана окаменело.

— Я уже говорил тебе: наши супружеские отношения разладились, — глухо произнес он. — Она не желает иметь детей, не хочет даже обсуждать этот вопрос. И я понял, что ничто, похоже, не сможет заставить ее изменить эту ситуацию. А что же это за жена, которая не желает иметь детей от собственного мужа? — Он заглянул Николь в глаза. — Ты понимаешь?

— Кажется, да.

— Поэтому наш развод с Ингрид — это лишь вопрос времени. Это должно случиться… рано или поздно. И тогда уже ничто не сможет помешать нам быть вместе! Ничто и никто на всем белом свете! А пока я хочу, чтобы этот костюм лежал в Бордо и дожидался тебя — как залог того, что наша встреча обязательно состоится.

— Хорошо, Антуан. Если ты этого хочешь… — прошептала Николь и спрятала сияющее лицо у него на груди. Боже, как же она была счастлива! Она была по-настоящему любима — теперь в этом не оставалось и капли сомнения.

Прошла еще неделя. После очередного похода в лес дядюшка Бено пробурчал:

— Хочешь не хочешь, Николь, а придется тебе ехать сегодня в Бордо.

— Почему?

— Поясницу прихватило, — вздохнул он. — Видно, староват я стал для ночных прогулок. Честно говоря, поясница разболелась так, что я еле дополз до дому.

— Ах вот оно что! — воскликнула Николь. — Ну конечно же я съезжу в Бордо! Но только не говори мне больше, что ты стал староват для прогулок по ночному лесу. Лучшего тартюффайо во всем Перигоре все равно не найти, я-то знаю!

Сначала Николь ехала очень быстро, буквально мчалась по трассе. Но чем ближе она подъезжала к Бордо, тем больше сбавляла скорость, точно стараясь оттянуть время неизбежной встречи с Антуаном. В голову заползали разные мысли, от которых она никак не могла отделаться. Ведь во время прошлого свидания они договорились, что она не будет приезжать к нему в Бордо. Конечно, возникли непредвиденные обстоятельства — никто не мог предположить, что дяде внезапно станет так худо, что, кроме нее, просто некому будет отвезти в Бордо драгоценные трюфели.

Николь вздохнула. Как все-таки противоречива жизнь! И почему, когда любишь, все время наталкиваешься на препятствия? Она вспомнила замечательные розы, подаренные Антуаном. Роза — это символ любви. Но роз без шипов не бывает…

Справа мелькнули футуристические бетонные вышки городского аэропорта, расположенного в пригороде Бордо — Мериньяке. Как же быстро пролетело время в пути! Теперь от Антуана ее отделяли лишь считанные километры. Николь даже не заметила, как ее нога сильнее надавила на акселератор и машина точно на крыльях понеслась вперед.

Антуан, сидя в кабинете, просматривал деловые бумаги. В углу с кипой модных журналов на коленях пристроилась Ингрид. Лившийся из окна свет окружил золотистым сиянием ее волосы, и Антуан невольно подумал — как же фантастически красива она в профиль! Но почему, глядя на нее теперь, он больше не испытывает того безоглядного, сумасшедшего счастья, как когда-то в Гренландии?

— Ингрид, — тихо проронил он, — нам надо серьезно поговорить.

— Да, дорогой? — Она отложила в сторону журнал.

— Почему ты не хочешь иметь детей?

— Какая глупость, Антуан! — Ингрид звонко рассмеялась. — Почему ты решил, что я не хочу иметь детей?

Антуан крепко сжал подлокотники кресла.

— Но это же очевидно!

— Просто я не хочу заводить их прямо сейчас. Еще слишком рано. Но наступит момент, когда у нас будут дети. Много детей, Антуан! Я тебе обещаю.

— Когда же наступит этот момент? — выдохнул Антуан. — Я уже устал ждать, Ингрид. Я так мечтал о сыне… о дочери… о нормальной семье, где есть место и детскому смеху, и детским шалостям, первым детским словам и первым шагам. Но ничего этого нет!

— Как же ты мне нравишься таким — горячим, порывистым, нетерпеливым! — Ингрид вплотную приблизилась к нему. — Именно поэтому я тебя и полюбила. — Она положила руки ему на плечи, ее губы оказались в каких-то миллиметрах от его губ. — А дети… они у нас будут. Я обещаю. И мы могли бы заняться этим прямо сейчас… не откладывая.

От нее исходила такая волна чувственности, что Антуана невольно бросило в жар. Но он все же сумел совладать с собой.

— Ингрид, — тихо, но настойчиво проговорил он, — я всякий раз слышу это от тебя — «потом», «когда-нибудь», «не сейчас». Но когда?! Когда ты скажешь мне, что готова родить мне ребенка, и когда, наконец, это случится?

— Чтобы это случилось, мы должны любить друг друга. Я хочу быть твоей, Антуан. Возьми меня… возьми меня прямо сейчас!

— Что ты делаешь?! Сюда в любой момент могут войти. Что подумают наши сотрудники?!