Сладкий роман

— Отлично. Этот черный костюм как раз для «Травиаты». Спектакль идет без возобновления двадцать лет, так сказать, патриарх сцены. В ложу-бенуар не пойдем, а то задохнемся от пыли.

— Вам действительно мой костюм показался таким старым?

— Признайтесь, что вы придерживаете его для посещения похорон.

— И свадеб!

— Жуткая фантазия! Ну, хоть на собственной свадьбе вы были…

— Я был в нем. Костюм я приобрел к собственной свадьбе, семнадцать лет назад. Это имеет отношение к визиту в Оперу? — обиделся он.

— Имеет. Я срочно должна отыскать свой подвенечный наряд. Жаль, в Париж слетать не успею… Ладно, времени совсем мало. Встречаемся у центрального входа того самого здания, которое вы полтора часа назад определили стилем исторического ренессанса. Постарайтесь меня узнать — я буду в декольте и с клешней краба на шее.

Опрометчивое заявление насчет декольте… Вечернее платье я, конечно, прихватила, — таков уж джентльменский набор путешествующей парижанки: одежда для любви, одежда для удовольствия, одежда для развлечения с любовью и удовольствием. Но мой вечерний туалет был не из тех, что попадают в описания светской хроники. Для «Травиаты» и гида русского кузена сойдет. А вот будут ли билеты? Туристический сезон уже начался, правда, спектакль старый. Я забивала себе голову глупостями, нарочно отодвигая необходимость обдумать указания Сола, сводящиеся к следующему: заморочить мужику голову, но не тащить в постель. Ну что же, два дня в таком режиме я выдержу, а потом вернусь домой и позвоню Чаку.

ВЛЮБЛЕННАЯ ТРАВИАТТА

Майкла я увидела сразу. Его невозможно было не заметить среди респектабельных людей, толкущихся у входа. Некоторые дамы умудрились накинуть меха. Мои плечи были абсолютно голы. Правда, небрежно через одно из них переброшен шелковый кружевной платок, такой огромный, что тяжелые кисти чуть не волочились по мостовой. В него можно будет закутаться и двоим, если вдруг после спектакля выпадет снег. Черное кружево, черное, гладкое, удлиненное платье с открытыми плечами и будто свалившимися ниже запястий длинными рукавами. В качестве украшений, конечно, жемчуг — скромно и прилично. Рядом с таким кавалером было бы странным стараться привлечь к себе внимание. Но когда я выпорхнула из такси, чуть не прищемив дверцей кисти платка, на помощь мне бросились сразу два господина из ряда приличных вечерних прохожих, и стоило бы моему глазу лишь слегка стрельнуть легкомыслием, оба они, не раздумывая, последовали бы за роскошной незнакомкой.

Увидев меня, Майкл рванулся, как собака, ожидавшая хозяина, и разве что не завизжал от радости. В его руке была маленький ирис на длинном стебле.

— Вот. Не знал, какие цветы вы предпочитаете.

— Камелии. Естественно, сегодня — камелии!

— Фу, дубина, — искренне огорчился он, хлопнув себя по лбу и взъерошив едва поднимающуюся над ним волнистую поросль. — Маргарита Дюплесси украшала этими цветами себя и свои покои в любое время года, даже когда стала больна, бедна и нелюбима… — Он вдруг в недоумении уставился на мою шею. А где крабья клешня?

— Пошутила. Это амулет, влияющий на скорость передвижения. С его помощью я одолела сегодня Белую башню. Но, видимо, в Опере бега отменяются.

— Со мной ни в чем нельзя быть уверенным. Ведь упустил же я из виду камелии!

— Майкл! — я схватила и сжала его руку, тоскливо заглянув в глаза. Майкл! Это невозможно забыть! Нет, не про камелии. Про наш замок! Теперь мы сможет украшать свои покои чем захотим, — клавесинами, ирисами, геральдическими лютиками.

Мы радостно засмеялись и обнялись, как играющие дети.

— Дикси, постойте! Смотрите сюда, — Майкл за руку оттащил меня на край тротуара и восторженно уставился на фасад Оперы. — Видите? Лоджии украшены фрагментами из оперы Моцарта «Волшебная флейта». Построено здание в 1861 году — как раз, когда в России было отменено крепостное право, то есть практически рабство! А пять скульптур наверху аллегорически изображают пять муз искусства. Вы помните, как их зовут, Дикси?

— Что за экзамен, Майкл! Я всего лишь киноактриса и знаю Аполлона, Бахуса и Венеру.

— Грация, Комедия, Фантазия, Героика и Любовь! — торжественно доложил Майкл. — А вам не кажется…

— Кажется, что мы опоздаем на спектакль, — оторвала я его от интересной лекции, направляясь в кассу.

К счастью, аншлаг явно не намечался. Остались билеты из самых дорогих и неудобных. Майкл приуныл у плана зрительного зала с указанием цен над каждой зоной.

— Дикси, мне так хочется погулять по Вене, честное слово. «Травиату» я хорошо знаю… — взмолился он.

— Что, жадничаете, кузен? Пожалуйста, ложу номер 7, - сказала я кассирше.

— Постойте, что вы делаете! Я купил эти очки… Ах, зачем я только подошел к прилавку с джинсами! Там, прямо у моего отеля целый базар дешевых вещей… — заметался в панике некредитоспособный наследник поместья.

Я расплатилась и торжественно повертела перед носом кузена билетиками.