Сладкий соблазн

– Стоп! – остановила ее Юля, поняв, что так ничего не узнает, кроме тех сплетен, которые передают друг дружке соседки. – Сделаем так. Я буду задавать конкретные вопросы, а вы отвечайте. Хорошо?

Наталья Сергеевна кивнула в знак согласия. Как только Юлька перестала говорить про ее сына Славку, который, судя по всему, был основной головной болью этой женщины, она успокоилась и оживилась. Говорила о смерти соседки даже с некоторым удовольствием.

– Семья Антошиной состояла из трех человек? – спросила Юля.

– Из трех! – кивнула женщина. – Только их Антошиными-то и не назовешь. У каждого своя фамилия! Леонора, значит, Антошина, дочка ее, Ленка – Федурко, а зять – Милявский. Все как-то не по-человечески… Как чужие люди, ей-богу! Жили вместе, а фамилии – разные!

«Действительно! – подумала Юля. – Странно. А может быть, права эта баба Наташа – чужие они друг для друга люди?»

– Значит, дочь Леоноры Ивановны Елена носит фамилию и не матери, и не мужа? – решила уточнить Юлька. – Тогда – чью же?

– Папани своего, Сашки! – оживилась Наталья Сергеевна. – У него и была фамилия Федурко! Ленка его фамилию почему-то и вписала себе в паспорт.

– Ее отец давно не живет со своей семьей? – спросила Юля.

– У-у! Давненько! – махнула рукой женщина. – Считай, как родилась Ленка, так и умотал он.

– Куда умотал? – уточнила Юля.

– В тюрьму сначала, – вздохнула Наталья Сергеевна. – Год отсидел по пьяной драке. Пришел, а Леонора ему – от ворот поворот, не нужен, говорит! Толку от тебя, говорит, в семье никакого – денег не зарабатываешь, а пропиваешь только. Обойдусь, говорит, без тебя. А если зачешется у меня где, так найдется, кому почесать, вам, кобелям, только свистни!..

– И он ушел? – спросила Юля. – Больше он не пытался вернуться в семью?

Наталья Сергеевна покачала головой.

– Нет! – сказала она. – Больше его не видели у нас здесь. Ни разу не приходил. Хотя Леонора-то с ним так и не развелась, сама говорила, что не захотела по судам мотаться. Да и к чему, говорит? Что есть штамп в паспорте, что нет, один черт, жить с ним не буду. А сам-то Сашка в Аксакове, он, говорят, на рынке подрабатывает, там же и ночует… Мой как-то рассказывал, что видел его недавно, мясо с машины он на склад таскал, грузчиком, наверное, работает…

– А здесь он не появлялся в последнее время? – спросила Юля. – Никто из соседей его не видел?

– Да может, и видел кто из молодых, – пожала плечами Наталья Сергеевна. – Да разве они его признают? Сколько лет-то уже прошло. А я не видела, врать не буду.

– Скажите, а все эти годы после того, как они расстались с мужем, Леонора Ивановна жила одна? – спросила Юля. – Или у нее был кто-то?

Женщина покачала головой:

– Никого! Я ж ей, помнится, говорила: что ж ты одна-то сохнешь? Завела бы себе хоть какого мужика! Справная же баба, в соку! А она – наотрез! Я, говорит, уже пожила с мужем – нахлебалась досыта! Так нахлебалась, что желалка заросла! Пошли они все… И матом, и матом! Сильно она мужиков не уважала. И то сказать, Сашок-то ее с молодых лет из нее все уважение вытравил. Насчет этого – она права – редкая он скотина…

– Значит, у нее не было любовника? – с сомнением переспросила Юля. – Ну, хорошо! А родственники у нее были? Братья, сестры, дядьки-тетки какие-нибудь?

– Никого! – покачала головой Наталья Сергеевна. – Леонора одна дочка у матери была, отца своего вообще не знала, мать ее в девках прижила, да замуж потом так и не вышла. А когда Леонора девкой сама стала, мать померла. Вот она и жила одна с тех пор. Никого, кроме дочери, у нее, считай, и не было.

– А с вами, с соседками она как общалась? – спросила Юля. – У вас с ней хорошие отношения были?

– Так мы ж не ровня ей, – вздохнула женщина. – Чего ж обижаться! Она на художника училась, работала потом на заводе, рядом тут, по художественной части…

– На заводе? – удивилась Юля. – Художником? Что ж за завод такой?

– Обычный завод, кирпичный, – пожала плечами Наталья Сергеевна. – Плакаты, которые она рисовала, до сих пор в проходной висят. А портрет Ленина, что раньше на главном корпусе висел, – ну, один к одному, как живой!.. Сторонилась она нас. Только как подопьет малость, так ее разговаривать тянуло, трудно, наверное, бирючкой-то жить было. С Ленкой у нее не больно-то хорошие отношения были, ругались они, особенно в последнее время. Пить много стала.

– Леонора Ивановна много пила? – удивилась Юля.

– А то! – махнула рукой женщина. – Раньше-то понемногу, не на что было. А как стала бизнесменшей, так сильно поддавать начала… У Юльки понемногу стал складываться образ погибшей, она уже представляла себе эту женщину, но пока только с внешней стороны ее жизни. Узнать бы ее еще изнутри, понять, как она относилась к жизни, чего хотела? В этом помочь могла бы ее дочь. Может быть, все же поговорить и с ней? А что, если она просто пошлет Юльку ко всем чертям и посмеется над ней?

Юльке пока не удалось найти ничего такого, что можно было бы эффективно использовать против Леночки в качестве козыря…

Глава 12