Сладкое искушение

Я углубляю поцелуй. Но она не тает, как это бывает обычно, но и не отталкивает, так что я напираю еще. Папашкин шептун явно не желает оставить меня наедине с моей Анной. Придется переходить к делу.

Сперва я стягиваю с себя футболку. Я всем существом жажду ощутить ее прикосновения к своей коже, но она выглядит немного ошеломленной происходящим. Когда я тянусь к краю ее футболки, она автоматически прикрывается.

Ну же, Анна… доверься мне.

С отрешенным видом она поднимает руки и я стягиваю футболку ей через голову, затем наши тела снова соприкасаются. Ох, Боженьки. Она без лифчика. Грудь голая. Это самый первый раз, когда я собственным телом ощущаю ее мягкую плоть и напряженные вершинки. Она обвивает руками мою шею, усиливая таким образом напряжение. Я осознаю, что мысленно матерюсь. Мне очень хочется опустить взгляд. Знаю, я веду себя как свинья, но я до смерти хочу рассмотреть каждый открывшийся мне кусочек ее тела. Однако, когда она буквально застывает, я понимаю, что ее обнаженная грудь не такое уж и важное событие для меня — по крайней мере, не такое, на какое сейчас стоит обращать внимание.

Пора переходить к следующему уровню раздевания. Я продолжаю, надеясь, что Анна не спустит все на тормозах.

Еще немного, потерпи

, хочется утешить ее.

Но на самом деле, к самой главной части данного представления мы и близко не подошли.

Я целую ее шею, спускаюсь к плечу и оглаживаю горячими ладонями ее попку. Пальцы без усилий проникают под эластичные шортики, а там и под трусики, после чего я обхватываю ее обнаженные ягодицы.

Сейчас просто самый изумительный и обломательный момент в моей жизни, потому что ее попка — сущий рай, но мне нельзя обращать на это внимания. Мое тело настолько возбуждено, что мне трудно шевелиться. Она — моя, и боже, как я ее хочу.

Но тут я вспоминаю, что за моим блаженством наблюдает демон.

Не помогает, все еще перевозбужден. Мне удастся выдавить:

— Снимай.

Анна застывает. Мы не смотрим друг на друга. У нас всего секунды две, момент истины — две секунды и либо она сама снимает штаны, либо это придется сделать мне.

— Тебе обязательно быть такой скотиной? — выплевывает она.

Ее яростный рык — как раз то, что нужно. Она в недоумении, но продолжает играть. Анна сама не разденется, значит, мне придется ей в этом помочь. Темная часть меня просто наслаждается происходящим — наслаждается, что я наконец-то раздену Анна Уитт, и ничего, что к сексу это не приведет. Я разворачиваю ее и толкаю на кровать, стараясь не смотреть на лицо и все, что ниже него. Пока она не уползла, я быстро обхватываю ее прекрасные бедра и обнажаю их.

Брошенный мельком взгляд заставляет все темные мысли скрыться. У нее на бедре синяк, и пока я снимаю с нее шортики, мне открываются новые — все ее тело покрыто фиолетово-зеленоватыми отметинами. У меня пропадает дар дышать. Моей сладкой девочке сделали больно.

И очень.

Внутри просыпается огненная ярость. Кто посмел так с ней поступить?

Шептун булькает и возбужденно кружит над нами. Я не могу остановить мысленных вопросов. С огромным усилием воли, я отвожу взгляд от синяков, от ее грудей, от… в общем, всего.

Я подхожу к краю кровати и замираю. Она жестким взглядом следит, как я расстегиваю ремень и избавляюсь от шорт. Я изо всех сил стараюсь не смотреть на ее тело. А мне хочется, и безумно, но только не так и не здесь. Как бы то ни было, я более чем счастлив, что она наконец увидит меня всего.

Ничего не будет. Прямо перед тем, как я обнажаюсь, она отводит глаза, и я очень горд видеть в них выражение нефилимского равнодушия. Но помимо всего, я знаю ее достаточно, чтобы заметить, как она сцепила зубы — верный признак того, что она старается сдержать слезы. И несмотря на взгляд, я вижу в ее глазах боль и страх.

Задел все-таки. Я смотрю на нее. Неужели она верит, что я действительно пойду до конца? Да я лучше сам себе кишки выпущу ее же мечом. Должна же она понимать, что я ни за что бы не принудил ее. Для меня одна из основных ценностей в мире — ее мнение.

Надо как можно скорее отмазаться от чертового духа и объяснить ей все. Только еще минутку.

Дальше мне остается залезть к ней на кровать — дыши

— набросить на нас одеяло — дыши — и начать спектакль. Еще немного. Ничего не случится, я не позволю. Я с шумом сглатываю и вытягиваю из-под нее одеяло. Она откидывается назад и я опускаю руки на постель. Затем колено. Взгляд Анны не отрывается от моей груди. Она знает, зачем я приехал и начинает дышать чаще.

Я практически лежу на ней, когда шептун издаст отвратный звук, напоминающий бульканье зомби. Анна тут же вздрагивает, затем ее взгляд светлеет и она до чертиков поражает меня.

— А тебе обязательно здесь находиться? — кричит она на него. — Ты ужасно отвлекаешь.

— Заткнись, — шипит он у нас в головах и ныряет вниз. — Будто мне самому хочется торчать тут с вами, скучными Нефилимами!

Бинго, детка!

— Так улетай, — лениво протягиваю я. — Мы практически закончили. В любом случае, кажется, в 108 номере творится нечто куда интереснее.