Сладкое искушение

— Однако при этом он — мой дедушка. Я решила, что ты должен узнать об этом.

На какое-то время воцарилась мертвая тишина. Потом Джайлз спросил дрогнувшим голосом:

— Что ты сказала?

— Я — внучка Бенджамена, хотя пока он не знает об этом. Я утаиваю от него правду, поскольку неизвестно, как он это воспримет.

Джайлз с явным трудом перевел дыхание. Кира заметила, что боль исказила его лицо, и у нее задрожали руки. Господи, что же она наделала!

— Ты хочешь сказать, что Тамара — твоя мать?

Киру потрясла внезапная перемена в нем. Теперь она горько раскаивалась в своем признании, хотя минуту назад казалось, что с Джайлзом ей следует быть полностью откровенной. Поэтому Кира и раскрыла свои карты.

— Да… — неуверенно подтвердила она. — Тамара была моей мамой. И дочерью Бенджамена. А разве это так важно для тебя?

Джайлз сжал кулаки:

— Важно ли это для меня?! Неужели ты ничего не знаешь?

— Я совсем ничего не знаю, — испуганно прошептала Кира. — Я только вижу, что вы с Бенджаменом не очень-то ладите, но ведь это не станет для нас преградой, не так ли? Что-то рассорило твоего отца с Бенджаменом, но это было очень давно, об их вражде пора забыть. Нас с тобой эти дела не касаются.

Джайлз встал и отряхнул песок:

— К нам эта вражда имеет самое непосредственное отношение. Иди и спроси обо всем у Бенджамена. Поднимайся, я провожу тебя в дом деда. Он наверняка уже волнуется.

— Что с тобой, Джайлз? — Кира встала на колени и стряхнула с купальника налипший песок. — В чем дело? Ты знаешь что-то неизвестное мне, так поделись же со мной!

— Спроси у Бенджамена, — повторил Джайлз. — Твой дед прекрасно осведомлен…

В четверг, 21 сентября 1955 года, все жители острова с тревогой посматривали на небо. Людей охватили неясные, но тревожные предчувствия.

Только Долли не сразу заметила, как усилился ветер. Накануне было солнечно, по небу плыли светлые облака, с моря дул свежий ветерок. Долли, конечно же, не знала о том, что на севере начало резко подниматься атмосферное давление. Не видела она ни багрового заката, ни зарниц, освещавших ночное небо.

Молодая женщина крайне редко слушала прогнозы по радио. Да и зачем? На своем веку она ни разу не видела ураганов, последний случился пятьдесят семь лет назад, но прошлое ее почти не интересовало.

Перед тем как пойти поплавать, Долли отнесла Тамару своему отцу.

— Посидишь с ней? — попросила она, покачивая ребенка. — Джесси куда-то ушла, а мне хочется искупаться. Пожалуйста, папа!

— Ну конечно же, дорогая. Знаешь, чем мы займемся? Мы с ней немножечко порисуем, правда, малышка? Сейчас принесу ей кисти и фартучек.

— Спасибо, папа!

Долли побежала по дорожке, махнув на прощание рукой. Бенджамену такие выходки жены были не по душе, однако свободолюбивая Долли не терпела никаких ограничений, а ребенок слишком связывал ее. Молодую женщину угнетала рутина: каждый день одно и то же. Долли властно манило море: казалось, она слышала какой-то голос, настойчиво звавший ее из синих вод.

Свою малышку она обожала, но не посвящать же ей одной все свое время.

Страсть к Рувиму в ней не иссякла и по-прежнему причиняла боль. Еще до рождения Тамары они начали встречаться и даже разговаривать, но только на людях. После брака Долли прошло несколько месяцев, прежде чем Рувим, увидев ее, решился кивнуть и произнести скупые слова приветствия. Молодая женщина пыталась завести с ним беседу, но он не мог простить ей того, что она предпочла ему Бенджамена.

Мало-помалу они все же начали общаться.

— Ты все время твердил, что не можешь жениться на мне, — в отчаянии напомнила ему Долли. — А я так хотела выйти замуж, иметь свой собственный дом. Мне надоело жить с отцом в старой деревянной развалюхе.

— Тебе следовало немного подождать, — сквозь зубы процедил Рувим, оглядев Долли и убедившись, что она беременна.

— Подождать? Но сколько? Ты обещал жениться на мне через пять лет. Пять лет! Это же так долго!

— Иногда мне кажется, что Бенджамен соблазнил тебя ванной, — с горькой иронией заметил Рувим. — Надеюсь, ты отдаешь ей должное? Что ж. чистота — залог здоровья!

— Зачем ты говоришь такие ужасные вещи? — Долли отпрянула от него.

— А что остается человеку, если девушка, которую он любил много лет, выходит замуж за другого? Сама подумай, что ты сделала? Взяла и подбросила монетку. Орел или решка? Я или Бенджамен?

Впервые увидев Тамару, Рувим оторопел: девочка была копией Долли — красивая, большеглазая дикарка. И ни одной черты, напоминающей Бенджамена! В душу Рувима закралось подозрение. В его памяти ярко вспыхнуло воспоминание о той волшебной ночи, когда они снова и снова любили друг друга и только под утро забылись сном.

В ярости он сжимал кулаки так, что ногти впивались в ладонь. Если Тамара — его ребенок, его дочь, он потерял не только любимую… но и семью.

Долли радовалась, что Рувим и Бенджамен наконец-то начали общаться, хотя и довольно официально. Поскольку фабрика уже давала прибыль, Бенджамен не возражал против нового оборудования…