Сладкое искушение

— Черт, — бормочу я. Наклоняюсь, чтобы лучше разглядеть террасу, но остальные уже передислоцировались на улицу, и я нигде не могу ее найти. Я оставляю Раджа с Рокершей, и меня преследует его смех, пока я пробираюсь сквозь толпу. Останавливаюсь и прислоняюсь к стене холла, когда замечаю длинные волосы Анны; она направляется в подвал. Больше я ее не упущу. Концентрирую на ней свой слух и замечаю парня, с которым она была, стоящим около кухонного островка.

В следующую минуту происходят сразу несколько вещей, которые мне никак не удастся осмыслить. Анну, кажется, искренне волнуют употребляемые в подвале наркотики, и она спешит вернуться наверх. Парень, с которым она была, растворяет растолченную таблетку экстази в ее напитке. Когда он передаст ей его, она опустошает стакан, в то время как парнишка наблюдает за этим с явным энтузиазмом. Она должна была понять, что там наркотик. Любой Неф прислушивался бы к своему спутнику и понял это. По она позволяет ему думать, что ничего не поняла.

Когда она со своими друзьями идет в мою сторону, направляясь к комнате где танцуют, я подумываю спрятаться, но где-то внутри надеюсь, что она заметит меня. Ее подруга ловит мой взгляд, но я не обращаю на нее внимания. Глаза Анны стекленеют и ее цвета истончаются до тонкой пятнистой дымки. Я противостою искушению схватить ее за руку и забрать с вечеринки.

Она просто работает, убеждаю я себя. Я бесчисленное количество раз находился в состоянии экзальтации во время работы. Так почему мне кажется, что здесь что-то не так?

Я заглядываю в танцевальный зал, откуда гремит музыка. Там достаточно темно, чтобы включилось ночное зрение — мои зрачки расширились, и я замечаю танцующую Анну. Она гибкая и изящная, и явно под кайфом. Я не могу оторвать от нее глаз.

Она проходит мимо меня, возвращаясь обратно, и все так же в упор меня не замечает. Очевидно, эта Нефилимка меня игнорирует. И это расстраивает.

На кухне для меня слишком светло, чтобы остаться незамеченным, поэтому я останавливаюсь за углом и слушаю.

Когда Джей находит Анну, его не радует ее нетрезвое состояние.

— Ты пила?! Какого черта, Анна?

— Джей… Пожалуйста, не сердись на меня!

Он собирался всю ночь зажигать с другой девушкой, так что, сомневаюсь, что его злость из романтических соображений — скорее дружеских. Ничего не понимаю.

А затем возвращается ее спутник, его аура представляет смесь фиолетовой гордости и красной похоти. Все смеются над тем, что он говорит, и смотрят как на полубога. Без сомнений, он мистер Популярность. Мне хочется выволочь его на улицу и окунуть башкой в озеро.

Я смотрю, как он берет Анну за руку, ведет через холл, минуя танцевальный зал, и тянет вверх по лестнице. Встав у подножия лестницы, я обращаюсь к своему сверхслуху, чтобы абстрагироваться от громкой музыки и голосов вокруг. Парень тащит Анну в комнату и запирает дверь. По звукам похоже, что они забираются на кровать.

Сердце мое стучит быстрее обычного и появляется неприятное чувство, когда я сглатываю. Я просто чувствую это, что-то не так. Мне весь вечер как-то не по себе.

Анна позволила накачать себя и увести в комнату — может, она работает, притворяясь невинной жертвой и позволяя всяким сомнительным мерзавцам думать, что они ею воспользовались. Тогда почему все мои инстинкты вопят бежать туда и спасать ее?

Я стою у лестницы, прислонившись к перилам, и делаю вид, что копаюсь в телефоне. Ощущаю на себе взгляды девушек, касания, когда они проходят мимо, но игнорирую, сосредоточившись на разговоре в спальне.

— Все кажется таким мягким, — мечтательно говорит Анна.

— Когда я под экстази, — говорит это пресмыкающееся. — Мне всегда кажется, что все должны быть обнаженными. Как Адам и Ева.

У меня вырывается смешок. Серьезно, он только что сослался на Библию, чтобы трахнуть девушку? Это был самый хреновый подкат в истории.

Но Анна смеется с придыханием и бормочет:

— Такие естественные и счастливые, — я закатываю глаза. Я находился под воздействием экстази и знаю, какой чувствительной становится кожа, но она говорит как Белоснежка или кто-то вроде того. Я просто жажду, чтобы она перестала развлекать Наркошу.

Я теряю терпение.

— Знаешь, Анна, — говорит искуситель обдолбаный. Тембр его голоса стал вкрадчивым. — Тебе бы не помешало стать чуть более, ну, не знаю, популярной или там… то есть, ты красивая, но ты могла бы стать, например, горячей. Понимаешь?

Черт. Бесит. Он серьезно?

Ее голос звучит необъяснимо сладко, не обиженно, когда отвечает: