Сладкое поражение

Не важно, что у нее нет шелкового платья и нет денег на то, чтобы купить его, и нет приглашения на бал, на котором можно было бы появиться в таком платье. Да она даже не имела представления о том, что сейчас носят.

Не важно, что она не в Лондоне, не собирается туда, и у нее нет причин туда ехать.

Не важно, что она живет в аббатстве и готовится провести всю свою жизнь именно здесь, продолжая носить колючие шерстяные платья, проводить время в молитвах, вместо того чтобы веселиться и танцевать, и только к мечтах обнимать и целовать Филиппа.

Прошлым вечером каким-то чудом ей удалось прервать их поцелуй. «Я должна идти. Я не могу оставаться», – сказала она. И только сегодня утром она осознала смысл своих слов: она должна покинуть аббатство, она больше не может оставаться здесь. Но ей некуда было идти, потому что это было единственное место в мире, где ее всегда ожидал радушный прием.

Таким образом, несмотря на то, что она так хотела иметь в своей жизни шелковое платье и еще хотя бы один обжигающий душу поцелуй, у нее не будет ни того, ни другого. Головокружение, которое она испытала вчера, начало постепенно проходить, и Анджела смиренно, хотя и с грустью это приняла.

– Ты плачешь? – тихо спросил ее Филипп.

– Нет, – солгала она, смахивая непокорную слезу и быстро сморгнув, чтобы за ней не последовали другие.

– Абсолютно уверен, что лгать грешно, особенно в церкви.

– Филипп, может быть, вам следует сосредоточиться на собственной молитве, а не на моей.

– Я молился о том, чтобы прекратились эти проклятые боли в ноге, но пока Бог меня не услышал.

– Вам следует принять это как знак оставаться в постели, а не бродить по монастырю.

– Я пытался. Но я устал ждать и думать о том, что, не дай Бог, не увижу тебя этим утром.

– Не волнуйтесь, я не позволю вам голодать.

– Конечно, но ведь завтрак может принести кто угодно. А ты можешь не прийти из-за того, что произошло вчера вечером, – сказал Филипп, до предела понизив голос, поскольку заметил, что Хелена и Пенелопа насторожились, пытаясь подслушать их разговор.

Анджела не ответила. Служба подошла к концу, монахини встали и направились к выходу, но Анджела и Филипп остались на месте.

– Ты ведь все помнишь? – спросил Филипп.

– Конечно.

– Я просто хотел убедиться в том, что ты не считаешь, наше вчерашнее приключение большим грехом и не собираешься провести весь день на коленях, моля Господа о прощении, вместо того чтобы нести мне завтрак.

– Вы самый эгоистичный мужчина на свете.

– Я просто хотел бы заметить, что вчера остановились именно вы. А это означает одно из двух: или вы устояли перед соблазном, или поцелуй был не слишком соблазнительным, – сказал Филипп, и у Анджелы возникло желание рассмеяться. «Не слишком соблазнительным!» Он был более чем соблазнительным – причем настолько, что мысль о том, что она проведет всю оставшуюся жизнь без поцелуев, заставляла ее рыдать.

Анджела повернулась и внимательно посмотрела на Филиппа: он с преувеличенным вниманием рассматривал часовню, якобы восхищенный каменными стенами и действительно великолепными витражами, и Анджела все поняла. Он не был уверен в том, что достаточно хорош для нее. Она поняла, что он очень хотел доставить ей удовольствие, но не был уверен в том, что ему это удалось.

– Хотя бы один из нас перед лицом соблазна должен проявлять большее благоразумие, – сказала она. – Согласитесь, что в этом деле у меня гораздо больше опыта.

– Я тоже мог бы попрактиковаться в этом. Вы мне поможете? – спросил Филипп, и Анджела вновь заметила озорной огонек в его глазах, который подсказал ей, что он шутит – слегка.

– Так, значит, я должна поцеловать вас, чтобы вы могли заставить себя остановиться перед соблазном?

– Вы оказали бы большую услугу многим женщинам. Дело в том, что если я научусь сдерживать себя, то, несомненно, сумею избежать брачных уз или, по крайней мере, дуэлей.

– Но ведь в нашем случае это вы должны меня соблазнять, – напомнила ему Анджела и тотчас пожалела об этом.

Совсем не стоило усложнять свое и без того непростое положение!

– Я даю вам шанс исправить меня. Ведь женщины всегда хотят этого. Изменить мужчину, исправить законченного шалопая…

– Всем известно, что вы хуже шалопая.

– Значит, тем я в большей степени нуждаюсь в исправлении, – кратко парировал Филипп.

– Вы просто невозможны. Вам об этом известно?

– Да, скорее всего именно поэтому я вам и нравлюсь, – добавил он со своей дьявольской улыбкой.

Боже, как она будет скучать по этой улыбке! – Вы ошибаетесь, – твердо ответила она.

– Анджела, – с шутливой серьезностью произнес Филипп, – мы уже говорили с вами о том, что грешно лгать в церкви.

– Значит, я не должна лгать в церкви, но имею право целовать мужчину, который не является моим мужем?

– Я уверен, что этому можно найти какое-то логичное объяснение, но мне трудно думать об этом на пустой желудок.