Сладкое поражение

– Да. Женщины имеют обыкновение разговаривать, Филипп. Я думала, что уж вам-то это известно. Иначе как бы вы заработали свою репутацию? И как бы вся Англия узнала о погубленных вами девушках? Мне даже странно, что некоторые детали до сих пор неизвестны.

– Ты сказала ей о том, что мы целовались вчера вечером? – прервал он ее.

– Нет, – пробормотала она.

– Отчего же?

– Потому что у меня могут быть неприятности. Меня могут попросить покинуть монастырь, а мне некуда идти.

– А ты не подумала о том, что я могу попросить тебя уехать со мной?

– Вообще-то нет.

– Хорошо, – сказал он, и в его голосе послышалось облегчение.

Ну и грубиян! Мысль о том, что он может предложить ей поехать с ним, ни на секунду не приходила ей в голову. Но это не означало, что ей этого не хотелось.

– Да. Конечно, хорошо. Как же, ведь вы пополните список своих побед. Только одно вас, наверное, огорчает, что в этом случае вы были не первым.

Она повернулась, чтобы уйти.

– Не говори так, – резко сказал он, и Анджела обернулась:

– Но это правда. В моей жизни уже был мужчина, так что я товар второго сорта.

– О, Анджела! – тихо произнес он, и в его голосе послышалась боль.

К ее удивлению, он порывисто встал, подошел к ней и обнял. Еще больше она удивилась, когда он тихо, но твердо произнес:

– Ради Бога, замолчи.

Он прижался губами к ее губам, заставляя ее умолкнуть. Но через секунду он вновь заговорил.

– На самом деле все это не имеет никакого значения, – тихо сказал он.

Она открыла рот, собираясь запротестовать, но ее слова затерялись в новом поцелуе.

– Это для тебя не больше чем ошибка… если это вообще ошибка.

На этот раз, когда она открыла рот для протеста, он воспользовался этим, чтобы углубить поцелуй.

Филипп крепко обнимал ее, поглаживая по спине и опускаясь ниже. Она ухватилась за воротник его рубашки, судорожно сжимая его в кулаках. В поисках опоры они прильнули друг к другу, и если бы один упал, то утянул бы за собой другого. «Падший ангел, – подумалось ей, – почему бы вновь не упасть с небес?»

Вдалеке слышались раскаты грома. Но разве эта буря могла их остановить?

«Только законченный и совершенный негодяй может так целоваться. Да он просто дьявол». Он имел вкус соблазна. Его руки ласкали и исследовали ее тело, и это был огонь, сжигающий и уничтожающий все самые благие ее намерения. Когда он держал ее в объятиях, ее единственная мысль была о том, что вечность слишком коротка.

И в тот момент, когда она готова была отдать этому «дьяволу» душу, он отстранился от нее, почти бездыханной.

– Теперь моя очередь остановиться, – объяснил он. Анджела стояла, совершенно потрясенная, безуспешно пытаясь прийти в себя, а он спокойно подвинул стул к столику, сел и начал есть.

– Ты так и собираешься стоять? Может, присядешь и составишь мне компанию?

Он не предложил ей уйти, и она была этому рада – уходить ей совсем не хотелось.

– Куда же мне сесть?

– Можно сесть на кровать, – предложил он. Можно было бы, подумала она, но тогда она никогда не уйдет. Но дикая слабость в коленях, которую она продолжала ощущать, заставила ее присесть.

– Вероятно, через день-два я уеду, – сказал он.

Она должна была почувствовать облегчение, а не эту пустоту и боль предчувствия, что будет тосковать по нему еще до того, как он уедет. Это на самом деле было глупо. Она ведь с самого начала знала, что он не останется здесь.

– Куда ты отправишься?

– Думаю, в Лондон.

– Чем ты будешь заниматься?

– Тем, что мне удается лучше всего: пить до потери сознания, играть в карты, проигрывать фамильные драгоценности, потом отыгрывать их, продавать, а деньги тратить на бренди.

– А как насчет женщин и дуэлей? – не удержалась от вопроса Анджела.

– Тоже, вероятно, но это у меня получается не так хорошо.

– Ты соблазнил меня, – сказала она.

Слова вылетели прежде, чем она смогла остановить их.

– Значит, мои навыки совершенствуются, – сказал он, слегка улыбаясь. – Хотя ты должна признать, что конкуренция у меня была небольшая, – заметил он.

– Только мое здравомыслие и обещание Богу.

– Ты ведь примешь постриг, когда я уеду, не так ли?

– Вероятно, да. Только совсем не по тем причинам. Но я не хочу об этом говорить.

– Хорошо, – сказал Филипп, вновь пожимая плечами. Вновь, теперь совсем рядом, послышались раскаты грома.

– Что настоятельница рассказала тебе о твоей матери?

– Мы не будем говорить об этом, – твердо ответил Филипп.

Немного помолчав, Анджела сдалась и засмеялась.

– Что смешного?

– Мы оба отказываемся говорить на некоторые темы, если только не за карточной игрой.

– Чтобы говорить на эти темы, нам нужно о них думать, а мне кажется, что нам с тобой делать этого не хочется.

– Я постоянно думаю об этом, – призналась Анджела.

– Пребывание здесь настраивает на размышления. Но такой образ жизни просто сводит меня с ума. Я не знаю, как ты это выдерживаешь, Анджела. Ты здесь уже шесть лет, насколько я помню, и все это время ты размышляешь о вещах, которые причиняют тебе боль. Странно, что ты до сих пор не лишилась рассудка.