Сладкое зло

— С ума сойти… Как остроумно. — Я уже во всю рыдала от удовольствия, постанывая сквозь слёзы, когда ладони мужчины, нырнув под футболку, заскользили вниз по спине, вдоль позвоночника, рождая дорожку из сладких мурашек, уверенно двигаясь к ягодицам, — Теперь она точно не позволит тебе даже смотреть в мою сторону.

— Тогда… я просто тебя украду. Потому что ты… моя. Моя Крошка.

***

От счастья, от того, что он здесь, рядом со мной, не иллюзия, а реальность, у меня темнеет перед глазами, кружится голова, так, что я отстраняюсь от объятий и падаю на кровать.

Давид лукаво подмигивает и тоже плюхается рядом, без капли скромности, словно он тут хозяин. Деловито подкладывает руки под голову, а я не могу избавиться от боли в скулах, когда улыбаются, потому что здоровяк полностью не помещается в моей постели. Кровать скрипит и прогибается под его баснословным весом, а он ехидно улыбается и мечтательно смотрит в потолок. Будто нечто задумал. Нечто такое… непристойное, или пошлое.

Затем вдруг резко перекатывается на бок, сгребает меня в охапку и жадно прижимает мои ягодицы к своему паху.

— Ты не должен… не должен… Только не сейчас… — мотыляю головой в разные стороны, прикусываю язык, чтобы не закричать от сверхмощного желания, потому что начинаю гореть от мучительной жажды почувствовать его внутри себя. — Да-вид, — дыхание становится более частым, более прерывистым, а он мурлычет мне на ухо, языком облизывает мочку и одновременно начинает двигать бёдрами, исполняя дразнящие и настойчивые толчки в мои ягодицы. Его главный орган твердеет с каждым новым ритмичным ударом. И я не могу! Не могуууу сдерживаться. Хочу его! До безумия хочу взять его сверху! Хочу прыгнуть на его совершенную эрекцию и отправится к вратам Рая.

— Остановись, уходи! Мама… она дома… она может услышать!

— Ах! — кричу, мычу, когда его наглые пальцы ныряют под мои пижамные шорты, оттягивают резинку кружевных трусиков, зарываются в мягкие складки промежности.

Он начинает безжалостно двигать пальцами, одной рукой — уверенно подталкивая меня к сладким спазмам, а другой — сжимает моё тело, так, чтобы я не посмела вырваться.

Безумный маньяк!

Он просто меня обездвижил!

И от надвигающегося экстаза, от запредельного удовольствия, мне захотелось орать во всю глотку!

— Шшш, маленькая взрывчатка. Мамка услышит. — Давид быстро накрывает мой рот ладонью и я, как одичавшая зверина, зубами впиваюсь в его горячую кожу, которая пахнет мятой и табаком.

Возбуждение переваливает за грань!

Он растирает мои складки ещё быстрее, ещё жёстче, ещё настойчивей, продолжая вторгаться уверенными толчками в ягодицы своим каменным бугром.

Затем этот озабоченный дьявол резко входит в меня пальцами! Глубоко, ритмично, двигаясь резкими рывками со скоростью падающего метеорита!

И…

И я кончаю. Тело разрывает на части! Нервы крошатся в пыль! А по мышцам несётся электрический ток, мощностью в миллиард ватт.

Если бы меня подключили к электростанции, клянусь, я бы смогла на несколько минут обеспечить целый город энергией.

Горячие волны проходят сквозь меня. Нервные клетки горят адским пожаром! Я дрожу, дёргаюсь, мычу в его руку, кажется, прокусываю ладонь до раны и чувствую насколько порочно сжимаю его пальцы своим мокрым пре-мокрым лоном!

В ответ Давид кусает меня за шею и тоже хрипит, как наркоман, во время сумасшедшего аффекта! В глазах разноцветные вспышки, кончики пальцев будто отмирают в приятных судорогах. Меня швыряет ещё полминуты, а потом, наконец, я обмякаю.

Несколько минут лежу мёртвым бревном, изредка подёргиваюсь, не в силах прийти в себя. Глаза не открыть! Мышцы растеклись в желе. Всё, что сейчас хотелось после такого безбашенного потрясения — спать. Не менее суток. Под звуки его ритмичного сердцебиения, его властного дыхания. Завернувшись в моего мужчину, будто в одеяло.

***

— Ох, девочка… если бы ты знала, как же сладко ты кончала. Как красиво и как неприлично! Моя маленькая, моя реактивная петарда!

Лежу рядом с ним и чувствую, как краснею. А он до сих пор растирает мою влагу на своих дрожащих пальцах и даже не думает убирать руки. Всё гладит, гладит и гладит, вырисовывая узоры на покалывающем клиторе.

Его вздыбленных член будто прожигает в моей спине сквозную дырку.

По-прежнему стоит. Но уже не настолько сильно.

— Чёрт подери… Что же ты надела, Соняяяя. Я ведь только что кончил в штаны.

И я не шучу.

Я наделала?

Да я вообще лежала и никого не трогала.

В конце концов Давид вытаскивает свою руку из моих трусиков, включает светильник на тумбочке, взглядом рыщет по комнате.

— С-салфетки… они в верхнем ящике. — Смущённо.

Боюсь даже обернуться. Щёки как будто облили бензином и подпалили.

Я наверно сейчас такая, как тот самый рак, которого мы с Давидом не так давно слопали в ресторане. Красная и полностью опустошенная. Но до смерти счастливая.

Шелестит там пачкой, что-то бубнит себе под нос. Огромный такой, как бабушкин совдеповский шифоньер, практически лбом упирается в потолок. Непривычно видеть живого медведя в своей мизерной конуре.