Сладость для двух боссов (СИ)

Блядь… для меня? Моя сладкая птичка готовила, думая обо мне? Пирожки и правда невероятно вкусные.

— Иди сюда, — притягиваю девочку к себе, впиваюсь в её сочные губы, — мне мало. Сука… мне мало тебя… птичка.

— И мне… Игорь Олегович… — шепчет, обнимая меня, — поешьте, пожалуйста. Я так старалась.

Хитрюга. Знает, что не устою. Но эти шорты… и майка.

— Ты бы не ходила в этих шортах по улице, — наворачиваю следующий пирожок.

Только сейчас понимаю, чего стоит еда, приготовленная девушкой для мужчины. Её вкус тем ярче, чем больше любви вложено. Через пирожки я понимаю её чувства. Хоть малышке очень тяжело признаться. Я понимаю…

— Почему? — удивляется.

— Потому что твоя задница в них слишком классная.

— Правда? Вам нравится? — она сдвигает тарелку с пирожками, открывая и слегка раздвигая бедра.

Рычу, желая просто посадить эту девчонку сверху и выебать. Да так, чтобы больше стоять не могла.

— Мне очень нравится… — облизываюсь.

— Сначала пирожки! — она вручает мне следующий.

— Твой пирожок я бы попробовал… — шепчу.

Она смущается. Но сжимает бедра. Возбудилась. Её девочка хочет внимания, ласки. И я дам ей все. Но чуть позже.

А сейчас нам всё-таки придется поговорить.

Игорь

— Вика. Давай начистоту, — говорю девчонке.

Чувствую, как она напрягается. Буквально вижу, как выпускает иголки. Вздыхаю, беру ее ладошку в свою. Такая маленькая. Нежная. Нуждающаяся в защите и опоре. Отворачивается и смотрит в окно. Но расслабляется.

— Ты можешь не делиться. Я не буду закрывать дверь, — успокаиваю её, давая полную свободу, — если неприятно, всегда можешь уйти.

— Нет, — шепчет едва слышно, — я думаю, и правда пора поговорить. Но сначала хочу сказать… Игорь Олегович…

Облизывает губки, унося прочь всю мою серьезность. В голове рождается идея…

— Ммм? — не свожу глаз с ее лица.

— Я люблю вас, — шепчет едва слышно.

— Я тебя тоже люблю, — прижимаю ее к себе внезапным рывком.

— Правда?! — восклицает, тараща на меня свои прекрасные глазки.

— Да.

— Я так рада… — смахиваю слезинку с ее щечки.

— А теперь расскажи, что Кретов тебе сделал.

Она мрачнеет. И от этого выражения мне выть волком хочется. Я этого ублюдка закопаю!

— Вы знаете, что такое треш-стримы? — тихо спрашивает птичка.

— Да.

— Макс… в общем, мы с ним участвовали в подобном.

Не могу поверить своим ушам. Сам не особо знаком с этим явлением. Знаю лишь, что в процессе таких стримов случались реальные убийства. Неужели мою птичку… этот хипстер…

— Он бил тебя? — с трудом контролирую себя.

Желваки ходят ходуном. Боюсь самого себя. Всегда отличался отличным самоконтролем. Но всё, что касается птички, стало очень важным. Я просто слетаю с катушек, представляя, что её могли ударить.

— Да…

— Как долго? — говорю слишком жестко.

— Полгода…

— И ты терпела? Почему? Взгляни на меня.

Она всхлипывает, продолжая смотреть в окно.

— Вика, — надавливаю чуть сильнее.

Моя девочка. Вижу, как по её щекам текут слёзы. Ей очень сейчас сложно.

— Думала, что люблю его. Но он лишь… делал себе имя, — она начинает говорить быстро, — через мою боль прокладывал дорожку наверх. Я хотела убить себя. Хотела исчезнуть и испариться!

Прижимаю её к себе. Вика заливает слезами мою рубашку. Наконец-то её прорвало. Мы сидим, я глажу ее по голове. Птичка высказывает всё, что накопилось.

— А теперь он… — она начинает задыхаться, — решил запеть! Ублюдок! Ненавижу! Хочу, чтобы он сдох!

Он сдохнет, моя девочка. Уж я тебе обещаю. Окупит кровью каждую твою слезинку. Разорву этого тощего ублюдка на сто частей голыми руками.

— Он больше тебя не тронет, — говорю ей, целуя в макушку.

— Обещаете… обещаешь? — всхлипывает.

— Да. Клянусь.

Какое-то время мы сидим в моей машине. Вика успокаивается. На ее сладких губках проявляется подобие улыбки.

— Ну вот, — хочется разрядить обстановку, — ты сама стала называть меня на «ты», птичка.

— Я всю рубашку тебе намочила, — хихикает.

— Плевать. Главное, что высказалась. У меня тут идея родилась.

— Какая?

— Поехали ко мне.

Она отстраняется.

— В смысле, домой?

— Да.

— Но… я… — прячет взгляд и смущается.

— Никаких «но», малыш, — целую её в лоб, — пошли, соберешь вещи.

Она покорно топает за мной. А я чувствую себя мужиком. Героем, блядь! Принцем! Хочу защищать эту крошку.

У входа в подъезд прижимаю к себе и целую. Понимаю, что еле держусь. Соски девчонки топорщатся, готовые разорвать майку.

— Уверен, твоя сладкая девочка уже мокрая, — шепчу на ухо и подталкиваю девушку к двери.

Когда мы оказываемся в квартире, все, чего я хочу, это повалить Вику на постель и любить до обморока и потери сознания. Член становится каменным, а яйца сжимаются от напряжения. До боли. Блядь! Хочу эту строптивую девочку. А теперь, когда её душа мне раскрылась, хочу еще сильнее.

Встаю в проеме и любуюсь, как она складывает всё самое необходимое в сумку. В кармане вибрирует телефон. Вижу смс.

Стас: Там дерьма на целый хлев…

Я: Скинь всё на защищенную почту.

Стас: Понял. Аккуратнее с ним. Он псих какой-то.

Мне похуй. Кретов ответит за то, что делал с моей девочкой. Вика тем временем оделась в обтягивающее платьице, стянула свои волосы в высокий пучок.

— Я готова! — улыбается мне.