Сладость горького миндаля

— Ничуть, милорд. Мисс Монмаут вчера всю ночь проплакала, а мисс Сэмпл пыталась поговорить с мистером Говардом о свадьбе. Он сказал, что хотел бы подождать смерти дядюшки, которая явно не за горами, а спешить со свадьбой, мол, опрометчиво.

— Приданое в сто тысяч даст ему пять тысяч годовых.

— Именно это мисс Сэмпл ему и сказала, но мистер Говард ответил, что в тех кругах, куда он хотел бы ввести её, таких денег недостаточно.

— И что дальше?

— Не знаю, милорд, разговор был в музыкальном зале, потом туда вошли мистер Хилтон и мистер Грэхем.

— Ясно.

Он хотел было отпустить Джекобса, но тот неожиданно наклонился к хозяину.

— Если позволите, милорд… — Монтгомери поднял голову. — Тут… что-то не то творится.

Старый герцог пронзил камердинера острым взглядом.

— Не то? Что именно не то?

— Не знаю, милорд, — пожал плечами слуга, — да только тут нет никого, кто служил бы дольше года. Половина замка — вовсе необитаема, сам же замок — это лабиринт какой-то. Я трижды пытался пройти на верхний этаж, а попасть туда не мог, лестницы ведут в никуда или в одни и те же залы, ты и не замечаешь, как ходишь по кругу. — Он развёл руками. — Нет, я все понимаю. Старый замок, военная крепость, узкие переходы, каменные лестницы и двери, которые открываются посреди стены. Все понятно. Но паучьи мотивы на канделябрах, крюки в потолках и смрадные запахи? Главный дымоход при сильном ветре воет волком, челядь вечно жалуется на хлопающие двери, шаги по ночам, движущиеся огни, дверные ручки, которые поворачиваются сами собой.

— У меня в Брэмонте почти то же самое, — вяло отмахнулся Монтгомери, ожидавший услышать нечто более интересное. — Эти замки строили не для жизни, а для обороны. Их легче снести, чем перестроить. Я в Брэмонте недавно тайник обнаружил с десятью мешками сгнившего овса. Тридцать лет мимо по коридору ходил, а тайной двери не замечал. Тут ничего особенного нет.

Вышколенный слуга не возразил, молча поклонился и исчез.

Монтгомери несколько минут сидел, уставясь слезящимися глазами в каминное пламя. За время, прошедшее в замке, его приятно удивил Генри Корбин. Если в лондонском клубе он порой позволял себе коробящие Монтгомери комментарии и замечания, то теперь его слова были суждениями истого джентльмена. Как это он сказал? «Выискивать грехи и срам предков — это Библия определяет как хамство. Мне не хотелось бы заслужить такое наименование…» Прекрасно сказано!

Странным казался и Джеймс Гелприн, молчаливый мастер покера и виста, скупой на слова и жесты. Корбин назвал его палеографом и полиглотом. Тот действительно часто заходил в библиотечный зал, выносил оттуда тяжёлые фолианты, тащил их сам, не доверяя слуге, к себе в апартаменты. Точно ли полиглот? И тот ли он вообще, за кого себя выдаёт? Но даже если и нет — что с того? Не Гелприн вызывал его опасения, совсем не он.

Но что же все-таки тяготит-то? Старый герцог вздохнул, потом махнул рукой и направился в постель.

Улёгшись под тёплое одеяло, Монтгомери быстро задремал. Перед ним уже в сонном видении проносилось что-то туманное, мелькали вечера в лондонском клубе, потом снился какой-то банкет, но тут его сон, точнее, лёгкая полудрёма была прервана: в освещённом луной окне показалась странная фигура, на миг заслонившая свет. Но Монтгомери не успел разглядеть её, как она сорвалась с подоконника и пропала из виду. Герцог поднялся с подушки и замер, вглядываясь в ночь. Всё было тихо.

Несколько минут старик сидел на постели, пытаясь понять, видел ли он что-то подлинное, или это был пустой мираж, однако так ничего не решив, вновь откинулся на подушку и вскоре уснул.

Глава 9. Кошмары брошенных невест

Только тот может считать себя свободным от зависти, кто никогда не изучал себя.

К. Гельвеций

Мисс Кэтрин отбросила дневник и, кутаясь в одеяло, села на постели. Всё тело ломило от неудобной позы, болели виски и пекло веки. Её немного знобило.

Ещё совсем недавно она считала себя счастливицей. Эдвард Марвилл, с которым она познакомилась в Лондоне, сразу выделил её из светской толпы, стал ухаживать за ней, весьма прозрачно намекая на свои чувства. Мисс Монмаут он тоже показался приятным и утончённым человеком, к тому же их вкусы были поразительно общими, даже цветы и книги они любили одни и те же. Кэт радовалась, что скоро вступит в брак и навсегда покинет Блэкмор Холл, который ненавидела всей душой.