Сладости или Гадости

- Извини, но так долго слушать не придётся. Всё очень просто и до безумного глупо, - отвернулся от от Паркера, который слегка откинувшись на стойке, подпирая висок, сверлил меня блуждающим взглядом, отправляя в тор солёный арахис. – Когда я был на последнем курсе, встретил единственную нормальную девчонку, но оказался слишком глуп, для того чтобы не позволить посторонним вмешиваться в наши с ней отношения. И в итоге, после четырех месяцев кинул её, потому что меня заверили, что она была со мной только ради денег. А теперь я понимаю, насколько же всё было просто и нелепо, что только идиот бы не увидит торчащие отовсюду белые нитки, - усмехаюсь, так сильно стиснув чубы, что во рту появляется вкус крови и сразу же смешивается с горьким виски, растекаясь по всему моему телу. – Соседка по комнате, у которой был доступ к её страничке. Лучший друг, который подкатывал к ней каждый раз, когда меня не было рядом, и президент студенческого общества, которую я бросил за полгода до всего этого бардака.

Не знаю, чего именно я жду, рассказывая всё это единственному человеку, который стоит сейчас между мной и Ланой. Просто внутри зародилась какая-то острая потребность в исповеди. В том, чтобы на меня вылили ушат помоев, пропустили через мясорубку, позволяя хоть как-то искупить свою вину.

Потому что, только так я перестану чувствовать себя последней сволочью. И потому, что только пройдя через девять кругов Ада я на самом деле смогу пойти к Лане, добиваясь её всеми возможными способами.

- Хватит уже жрать себя заживо, Холл, - выдыхает Паркер и снова тянется за лежащей на стойке пачкой сигарет. – Может ты и пытаешься изображать сухое безразличие, рассказывая всё это, вот только у меня уже вся кофта в крови из-за твоего внутреннего четвертования, - выдыхает он дым, играя с пустой рюмкой. – В нашем мире существует одна неизменная догма «Или ты, или тебя». И мы слишком быстро привыкаем к тому, что когда в твоей жизни появляется много денег, то все вокруг так и норовят использовать тебя в своих целях. Деньги, связи, подарки, богатый папочка. Я усвоил это - когда мне было семнадцать, а ты - впитывал с молоком матери. И встреть мы сейчас хоть трижды Мать Терезу, хоть Деву Марию во плоти и крови, а четыре месяца – слишком короткий срок, для того, чтобы пересмотреть все те устои в которых мы варимся столько лет, - усмехается Паркер, указывая бармену налить ещё одну порцию алкоголя. – Как не посмотри, но чем дольше ты живешь в прослойке «высшего общества», чем жестче и циничней становишься. И каждая очередная дрянь, которая присасывается к тебе только ради выгоды загоняет всё глубже и глубже в раковину, из-за которой тебе уже никто не стать нормальным человеком. Так что не стоит считать себя последним идиотом, только из-за того, что ты не рассмотрел в яме с дерьмом золотой самородок. И я, более чем уверен, что любой бы на твоём месте поступил бы точно так же.

И пусть я всё ещё не понимаю, какие именно отношения между этими двумя, но если Лана на самом деле его любит, то я, во что бы то ни стало должен предотвратить того, что бы он заставил её страдать. Особенно теперь, когда я собственноручно передал её в его распоряжение.

- Лана не та девушка к которым ты привык, - смотрю на него в упор и одному только Богу известно каких усилий мне стоит говорить всё это. Потому что сейчас меня не просто четвертуют, а буквально сжигают на костре, попутно вбивая гвозди в каждую кость. – Она самый чистый и самый прекрасный человек на свете. И если ты  сделаешь хоть что-то, что заставит её страдать, то я не просто выбью из тебя всю дурь, а разорву на части.

Паркер смотрит на меня мгновенно протрезвевшими глазами, в который читается вполне отчётливый вопрос: «Какого хрена?», но у меня нет ни малейшего желания отвечать на него. Я оставляю деньги и возвращаюсь обратно в номер. Падаю на диван, не доходя до спальни и на весь остаток ночи, превращаюсь в сторожевого пса, прислушиваясь к каждому постороннему звуку.

Глава 28

Никогда не думала, что часы могут пролетать со скоростью звука. Ещё вчера мы летели в Париж, а сейчас покидаем его, поднимаясь на трап частного самолёта.

Эрик сделал всё, для того чтобы контракт с Браун Компани принадлежал только Голд Стоунт Картис и никому больше. С его подачи их гендиректору даже пришлось отвечать перед дисциплинарной комиссией, оправдываясь в предстоящей взятке со стороны Марка Холла.

Удивительно но ещё никогда прежде я не испытывала за Эрика столько гордости, как во время той встречи. Ведь бизнесменом он был не просто с большой, а с, по-настоящему, огромной буквы! То как он говорил, как держался и какую ауру излучал - заставляло ловить каждое его слово, словно именно в них и была сконцентрирована вся суть бизнеса.