Сладостная ярость

— Иногда мне очень хочется, чтобы мы с тобой поменялись местами, — отвечала она, сверкая глазами. — Вот тогда бы ты так не веселился — на что угодно могу поспорить. Да ты, кажется, начинаешь забывать, по чьей милости меня так разнесло. — Сэм потерла живот, чтобы облегчить зуд натянувшейся кожи. — Хотя я тоже очень хочу этого ребенка. Трэвис, бывают дни, когда ты меня просто ужасно удручаешь.

— Ах, любимая, не сердись на меня, — поспешил он утешить ее. — Я просто шучу. Я тебя люблю, и ты это знаешь. А животик тебе ужасно идет. Ты с ним выглядишь просто очаровательно.

— Очаровательно! — фыркнула она. — Вот слово, которое я очень скоро возненавижу.

Несмотря на все тяготы беременности, Сэм была счастлива. Она с нетерпением ожидала рождения малыша и часто размышляла о том, на кого он будет похож, будет ли это мальчик или девочка. Во всяком случае, в том, что ребенок получится шустрым и здоровым, она не сомневалась. Сейчас он шевелился в ней, беспрестанно толкаясь в разные стороны, и Сэм ужасно нравилось это ощущение.

По ночам, когда они с Трэвисом удалялись к себе в спальню, муж клал руку или голову ей на живот и разделял эту радость вместе с ней. Вместе они придумывали имя своему малышу. Почему-то их больше интересовали имена мальчиков, чем девочек.

— Что, если мы назовем его Питер, — предложила она.

Трэвис отрицательно качал головой:

— По мне, Питер ничуть не лучше Хораса. Наверное, потому, что когда я был маленький, я знал одного типа по имени Питер, это был мерзкий драчун и злыдень. Что ты скажешь насчет Эндрю?

Сэм сморщила нос:

— Пока он будет маленький, все будут называть его Энди. Это ничего, но я не могу представить себе взрослого мужчину с таким именем.

— Стюарт?

— Нет.

— Джеремия?

— Гм.

— А как тебе Дуглас?

— Стоит подумать, а что ты скажешь насчет Брэдли?

Так продолжалось довольно долго. Только несколько недель спустя они остановились на имени Тревор, если родится мальчик, но имя для девочки никак не давалось им.

— Пока будем называть ее просто Малышка Пустышка, — пожал плечами Трэвис.

Взгляд Сэм красноречиво сказал ему, что она думала по этому поводу.

— Я что-нибудь придумаю, — пообещала она, подавляя зевоту. — Может, завтра. — С этими словами она свернулась и уснула, прижавшись животом к изгибу спины Трэвиса. Как бы в отместку за неудачное имя «Малышка Пустышка» энергично толкала Трэвиса в спину почти всю ночь.

Сэм слишком была утомлена, чтобы обращать на это внимание, а Трэвису это даже нравилось. Он забылся чутким сном с улыбкой на губах.

За три дня до Дня благодарения Хэнка выпустили из тюрьмы. Сэм была вне себя от радости. Она водила его по дому, словно это был королевский дворец.

— Смотри, Хэнк! На кухне есть насос, так что нам не приходится таскать ведра со двора.

Но Хэнк оценил не так кухонные усовершенствования, как свою собственную комнату.

— Сэмми, как мне здесь нравится, — сказал он, оглядывая спальню. Коричнево-голубые занавески на окнах красиво сочетались с покрывалом на кровати в тех же тонах. Он сел на кровать, попрыгал для пробы на матрасе и улыбнулся. — Это, пожалуй, лучше, чем койка в камере. Спасибо.

— Представляю! Хуже, наверное, и нет ничего. Ах, Хэнк! Я так рада, что ты с нами. — Она села на кровать рядом с ним, крепко обняла его за плечи. Слезы счастья щипали ей глаза.

— Я тоже очень рад, Сэмми, и я обещаю, что не буду вам с Трэвисом в тягость. Я стану много работать и не попаду больше ни в какие передряги.

— А по воскресеньям будешь ходить с нами в церковь, — добавила Сэм.

Глаза Хэнка сразу погрустнели так, что это выглядело несколько комично.

— А это обязательно? Сэм кивнула:

— Да, Хэнк. Судья очень советовал, чтобы ты ходил в церковь. Это хороший способ познакомиться со здешним народом, и мы с Трэвисом полностью с этим согласны.

— Но я и так заведу знакомства в платной конюшне, где буду работать, — возразил он.

— Это верно, — сказала Сэм, — но, посещая церковь, ты как бы покажешь, что вступил на праведный путь. Прежде чем тебя действительно примут в общество, тебе придется еще долго доказывать, что ты не преступник.

— Ты тоже ходила в церковь?

— Конечно, но в моем случае церковью дело не ограничилось. Мне пришлось прилагать гораздо больше усилий. А тебе в церкви даже понравится, надо только начать.

На следующий день Хэнк начал работать у Эда Говарда. Эд неохотно согласился взять к себе Хэнка, он лишь уступил настояниям судьи Эндрюса и Трэвиса. Несмотря на подозрительное и холодное отношение к нему со стороны Эда, Хэнк с удовольствием принялся за работу. Ему нравилось возиться с животными. Без единой просьбы хозяина он целыми днями убирал навоз, кормил, поил и чистил лошадей. Работа была тяжелая, рабочий день нескончаемый, плата мизерная. Но Хэнк был доволен, словно это и было его призванием. Мало-помалу отношение Эда к нему стало изменяться в лучшую сторону. Он заметно смягчился, особенно когда своими глазами увидел, как лошади отзываются на ласковое обращение с ними Хэнка.