Сладостный огонь

После той ночи, когда Лидия стреляла в Бригема, прошла неделя, но девушка почти ничего не помнила. Она знала только то, что рассказал ей Натан, то есть несколько искаженные факты и неприкрытую ложь. Была в его словах и некоторая доля правды, потому что иначе по прибытии в Баллабурн Лидия могла быстро вывести его на чистую воду. Потеря Лидией памяти была одновременно и несчастьем, и подарком судьбы. Натан переписал ее личную историю. Теперь получалось, что он, прежде чем жениться, ухаживал за ней несколько месяцев. Он поражался готовности Лидии принимать на веру все, что он говорил. Впрочем, Хантер хорошо знал, что ей была свойственна прямолинейность. Она не могла бы представить себе, что вышла замуж за человека, которого не любит и который ей лжет.

Радуясь тому, что ему крупно повезло, Натан тем не менее ненавидел себя.

Лидия осматривала каюту. Здесь не было ничего лишнего, только самое необходимое: небольшой столик, который служил одновременно и обеденным, и письменным, два стула, обитая тканью банкетка под иллюминатором, шкафчик, в котором находились таз, кувшин и ночной горшок, небольшая печурка, шкаф, намертво привинченный к стене, и трехчетвертная койка, накрытая ярким лоскутным одеялом.

— Не совсем то, к чему ты привыкла, не так ли? — спросил он, подойдя к ней сзади и положив руки ей на плечи.

Лидия иронически улыбнулась.

— Я не помню, к чему привыкла, — сказала она, переместив его руки со своих плеч на талию. — Но то, что я вижу, меня вполне устраивает.

Прижавшись подбородком к ее темным шелковистым волосам, Натан окинул взглядом каюту.

— В твоей спальне был камин, — сказал он. — А на каминной полке — множество фигурок из яшмы и фотографий, а также шкатулка с гребнями из слоновой кости, духами и пудрой. Возле твоей кровати всегда стояли свежесрезанные цветы в хрустальной вазе, а пол был застелен восточными коврами. У тебя был громадный гардероб орехового дерева, кресло и качалка, а кровать была в полтора раза шире, чем здесь.

Все, о чем он говорил, было не о ней. Лидия не чувствовала себя владелицей всех перечисленных Натаном вещей. Она не смогла бы сказать, например, какого цвета было у нее одеяло, описать узор на коврах или назвать, какие цветы стояли в вазе. Она даже не пыталась это вспомнить. Это не имело значения по сравнению с тем, о чем по неосторожности проговорился Натан.

— Значит, ты бывал в моей спальне? — спросила она.

— Дважды.

— Вот как?

Легонько стиснув ее, он улыбнулся. Он видел ее насквозь.

— Ты собираешься спросить, почему я там оказался, или решишь, что я уже обесчестил тебя?

— Обесчестил? — повторила она, поняв, что он ее поддразнивает. Лидия подняла к нему лицо. — В том, что ты делаешь, нет ничего бесчестного. Глядя на тебя, я начинаю думать, что это я что-то сделала с тобой.

Он был красив. Его красота будоражила воображение и даже немного пугала, потому что Лидия чувствовала, как реагирует на него все ее существо. Ее завораживали его светло-серые глаза — глаза хищника, которые, казалось, смотрели не на нее, а сквозь нее.

Она мало что помнила о своем прошлом, но была абсолютно уверена в следующем: Натан Хантер, пусть даже и каторжник, все же был порядочным человеком, и она очень любила его.

— Итак, — сказала Лидия, — если я не позволила тебе овладеть мной в спальне, то зачем я вообще позволила тебе войти туда?

Натан тихо рассмеялся и сразу же почувствовал, что ее внимание переключилось на его губы.

— Этого я тебе не скажу. Доктор предупредил, что о некоторых вещах ты должна вспомнить сама.

— Как это удобно для тебя, — хрипло пробормотала она.

— Да, — согласился он и, наклонившись, прикоснулся губами к ее рту. Натан так сильно прижал ее к себе, что она, казалось, слилась с ним в одно целое. Наслаждаясь поцелуем, он знал, что совершает величайшее преступление. Тем не менее у него ни разу не возникла мысль о том, чтобы отступить.

Пол неожиданно вздрогнул, накренился сначала в одну, потом в другую сторону, и они оторвались друг от друга. «Эйвонлей» снялся с якоря, и Лидия бросилась к мягкой банкетке, встала на колени и выглянула в иллюминатор. Лунный свет отражался от гребня каждой волны и разбивался на множество сверкающих брызг, когда волна накатывалась на берег. За стеклом открывалась панорама города. Лидия, вытянув шею, смотрела на город, который покидала.

— Может быть, хочешь выйти на палубу, — спросил Натан, — чтобы попрощаться?

Она покачала головой. Теперь ее место было здесь, с мужем.

— Я никого не хочу видеть, мне некому что-либо говорить.

«Это лишь потому, что она ничего не помнит», — подумал Хантер. Лидия знала, что у нее есть родители, потому что об этом сказал Натан. Она знала, что они не одобряют ее связь с Натаном. Она думала, что покинула семью, чтобы выйти замуж за этого человека. Она не помнила ни о Бригеме Муре, ни о выстреле, ни о снотворном порошке, который чуть не стоил ей жизни.