Сладостный вызов

— Они мои. Вернее, моей семьи. Мы стали укрывать сундуки с фамильными ценностями еще до того, как начался конфликт между Севером и Югом. Это настоящие сокровища, большая их часть передавалась в моей семье из поколения в поколение. Они были поделены между нами, братьями Сент-Чарльзами. А теперь, когда цены на золото подскочили до потолка, всего этого более чем достаточно, чтобы почти ни в чем не знать отказа.

— О! — только и могла в замешательстве произнести Маргарита. Брэм потрепал ее по щеке, потом слегка запрокинул ее лицо — пятна лунного света падали на него:

— Ты тревожилась за меня, Маргарет?

Она попыталась выскользнуть из его рук, проклиная себя за свою дурацкую вспышку, но Брэм крепко держал ее.

— Те деньги, что отобраны из сокровищницы Сент-Чарльзов, никогда не попадут в твои руки. Ты это знаешь, дорогая?

Эта реплика причинила ей боль сильнее, чем если бы он и вправду ранил ее.

— Меня не волнует это чертово богатство!

— Но ведь ты же была готова выйти замуж за Элджи из-за денег!

— Я хотела выйти за него, чтобы обеспечить хоть какие-то средства к существованию!

— Кое-кто считает, что ты хотела стать его женой с корыстными целями.

— Нет, — устало возразила она. — Я всего-навсего рассуждала практически.

— Но с тем же успехом ты могла заниматься прежними делами — результат был бы тем же. Ты стала достаточно известной личностью. Почему же ты не подождала некоторое время — самую чуточку — вместо того, чтобы очертя голову заключать брак?..

Маргарита слегка фыркнула:

— Жоли платит мне столько, сколько может, но большая часть его прибыли уходит на владельцев галереи, на поставщиков — ну, и на его личные траты. Та известность, которую я приобрела, мимолетна. Но это, быть может, и к лучшему. Я все равно не смогла бы зарабатывать столько, чтобы моя семья ни в чем не знала отказа и жила достаточно комфортно.

— Ты могла бы позировать и другим художникам. Устраивать дополнительные сеансы.

— О, нет! Жоли — единственный, кому я позволяю рисовать себя.

— Почему?

— Я полностью доверяю ему.

Пальцы Брэма вцепились в ее руку:

— Он твой любовник?

Она не смогла удержаться от вырвавшегося у нее смешка:

— Кто, Жоли?!. Ты наверняка видел его портреты. Это сутулый, похожий на средневекового кудесника старичок в очках и к тому же — с белоснежной козлиной бородкой.

— Он был твоим любовником? — вновь спросил Брэм.

— Да нет же! — она яростно оттолкнула его руку. Ни один мужчина ни разу не дотронулся до меня, кроме тебя!

Эти слова эхом отдались в ночной тиши, но Маргарита не жалела о том, что сказала это вслух. Никогда еще она не видела, чтобы глаза Брэма так сверкали. Ей показалось, что незримый груз, который он нес на своих плечах, чуть полегчал. Руки его скользнули по ее бедрам, пробравшись под ткань ее платья, пальцы дотронулись до нежной кожи.

— И ни один мужчина не дотронется до тебя, кроме меня, — глухо произнес он. Отпустив поводья, он направил свою лошадь вскачь с холма.

Возле амбара их встретили двое людей Брэма. С таким видом, как будто они выполняли самую обычную работу, которой занимаются по нескольку раз на дню, встречающие подхватили лошадь под уздцы, остановили повозку и принялись выгружать оттуда продукты, закупленные Брэмом в Кейлсборо.

Вслед за этим Брэм повел ее в амбар, и Маргарита поняла, что, в сущности, ничего не изменилось. Да, сегодня она получила в подарок новые платья — нарядные и не очень; она провела целый день вдали от Солитьюда в свое удовольствие; она пила чай, сплетничала и веселилась. Но неумолимая реальность вновь вставала перед ней — вместе с кучей мелких забот, которых Маргарита так старалась избежать.

— А животные тоже к нам присоединятся? — спросила она Брэма с замиранием сердца.

Брэм целый день ломал голову над решением этой проблемы. Маргарита даже не особенно удивилась, обнаружив, что за время их отсутствия в амбаре появилась дюжина свиней, которых пригнал туда Брэм.

— Нет, не волнуйся, — его рука скользнула по ее подбородку, и Маргарита почувствовала, как безнадежное уныние отступает.

— Ну а твои люди? Они что, решили распределить между собой места на чердаке?..

— Нет, они, скорее всего, предпочтут остаться в палатке, где им не нужно уделять слишком много внимания своим манерам.

— Только поэтому?..

Ладонь Брэма легла ей на спину. Это прикосновение было теплым и ласковым.

— Они слишком долгое время обходились без женской ласки и нежности и потому предпочитают говорить о всех волнующих их вопросах открыто, без обиняков, не стараясь щадить ничей слух. Хотя все они умыты и выбриты — можешь оценить.

— О!.

— Поэтому в амбаре останемся только мы с тобой. Одни.

Брэм открыл дверь, пропуская жену внутрь, и попросил ее оставаться на месте, пока он не зажжет лампу. Чиркнула спичка, и в темноте замерцал слабый огонек, мало-помалу разгоравшийся все ярче и увереннее. Вскоре пламя осветило все углы амбара, и от увиденного у Маргариты перехватило дыхание.

Обстановка в амбаре изменилась полностью.