Сладостный вызов

Она обернулась на густой мужской голос, и увидела Брэма, бесшумно входящего в комнату. Она инстинктивно сдернула простыню с кровати и прикрылась ею, зная, что в этом уже нет необходимости. Ее муж смотрел на нее так, что она поняла: он помнил, как она выглядела безо всяких покрывал.

Он кинул ей платье, Маргарита поймала его, и простыня упала на пол.

— Надень это. Я подожду тебя в холле.

Она с благодарностью посмотрела на него, его слова позволили ей собраться с мыслями, не замечая его взгляда и не вспоминая о том, что произошло между ними прошлой ночью.

— Что это?

Он насмешливо приподнял бровь.

— Платье.

— Я знаю, что платье, — раздраженно ответила она. — Но ведь ты его где-то взял? Оно, наверное, принадлежит кому-то другому. Откуда ты его принес?

— Это тебя не касается.

Маргарита гордо вздернула подбородок:

— Думаю, что касается. Я имею право знать, у кого ты его украл, прежде чем пойти в нем прогуливаться по городу. — Она вытряхнула его из чехла, в котором, видимо, оно довольно долго хранилось. — Сразу видно, что ты не купил его в магазине, — заметила она, проверяя этикетки и пуговицы.

Брэм никак не отреагировал на ее реплику.

— В чем дело, ты считаешь себя слишком важной персоной, чтобы носить набивной ситец?

— Спасибо тебе, — процедила она сквозь зубы.

— Тогда надень его. Прямо сейчас.

— Я просто…

— Одевайся, Маргарита! Нам пора ехать.

Он развернулся на каблуках и вышел из комнаты, хлопнув дверью.

Чувствуя, что его терпение на исходе, что злится он больше на себя, чем на нее, она вздохнула и стала умываться. Надев на себя панталончики, кофту и два корсета, она отшвырнула свою разорванную нижнюю юбку на кровать и взялась за платье.

На ней оно смотрелось просто ужасно. Носившая его раньше женщина была более крупной. Выше, толще, руки у нее были длиннее. Ей пришлось подвернуть рукава и использовать свою ленту для волос как пояс. Глядя в зеркало, она заключила, что стала похожа на беженку — или, на худой конец, на американку.

Когда Маргарита открыла дверь, Брэм уже ждал ее. Он посмотрел на свадебное платье, которое она несла в руках, и приказал:

— Оставь его здесь.

— Не оставлю.

Он быстро подошел к ней и сделал попытку выхватить платье у нее из рук.

— Черт возьми, Маргарита. Ты теперь моя жена. Моя.

— Разве это значит, что я должна быть расточительной? Ткань платья еще цела, его можно еще носить. Нет смысла его выкидывать.

— Я не позволю тебе снова его надеть.

— Отлично. Но я хочу, несмотря ни на что, его сохранить.

Его губы дрожали, но он решил не продолжать этот спор.

— Пойдем, — сказал он, беря ее под локоть и выводя из холла. — Мы уже потеряли пол утра.

Когда Маргарита вышла, никакого ожидающего их экипажа не было. Словно перемена одежды означала перемену всей жизни, и повозка, в которой они должны были продолжать свой путь, превратилась в крытый фургон, набитый сундуками и каким-то хламом.

— Что это? — спросила она, показывая на вещи.

— Нам нужно отвезти в Солитьюд некоторые вещи.

Маргарита хотела узнать, зачем им нужны стол и стулья, ведь в Солитьюде всего этого предостаточно, но, посмотрев на Брэма, она решила промолчать. Позже. Она спросит об этом, когда у него изменится настроение.

— Поехали.

Брэм повел ее к фургону. Вздохнув, она решила подчиниться. Брэм, судя по всему, находился в отвратительном настроении, словно то, что произошло между ними ночью, его страшно огорчило.

Это вполне естественно, думала она. Он овладел ею, совершенно не считаясь с ее желаниями. Он схватил ее, целовал ее, ласкал, погружаясь в пучину страсти, и…

Хватит!

Маргарита молила Бога, чтобы по ее лицу нельзя было догадаться, о чем она думает. Брэм не должен знать, что она вспоминает прошлый вечер. Приятную тяжесть и теплоту его тела, проникающую внутрь нее. Его руки, грубые и нежные одновременно, сладость его дерзких прикосновений.

Маргарита! Остановись! Она должна думать о чем-нибудь другом. Например, о Джеффри. О сыне. Их сыне. Если вдруг она решит остаться с этим человеком, придется его поставить перед фактом, что у них есть сын.

И это время уже близко. Когда они приедут в Солитьюд, его настроение исправится, она это знала.

— Брэм!

— Что?

— Как долго нам еще ехать?

— Верхом можно было бы доехать за час, но в этом фургоне, после починки — два, а то и три или четыре часа, все зависит еще от дорог.

Три часа. Может ли она так долго терпеть отвратительное настроение Брэма?

Время тянулось очень медленно. Большую часть дороги Маргарита сидела напряженно и гордо на скамье в фургоне, рядом со своим мужем, окруженная с разных сторон какими-то вещами: лестницей, металлическим лотком и вешалкой для одежды.

Вздыхая, она сидела, опершись локтем о ступень лестницы, и смотрела на проезжающий мимо пейзаж, вспоминая день, когда несколько лет назад они с отцом направлялись по этой же дороге в Солитьюд. Тогда было лето. Аромат свежескошенной травы и сена стоял в воздухе.